Декаданс всякий, рефлексия, мысли, бла-бла. А потом он решетку в тюрьму фоларийских богов выламывает.
автор: tapatunya
название: "Свадьба генерала"
фандом: дорама "Faith"
Рейтинг: R
пейринг: Чхве Ён/Ын Су
жанр: Romance
дисклаймер: все права у правообладателей, у меня только сопле-слюни-сирца-радуги
статус: закончен.
примечание автора: сюжета, как такового нету, один сплошной флафф
раз
Он думал об этом весь день - пока отдавал распоряжения и разговаривал с Королем, и готовил ловушку, и когда брал в руки лук, на время изменив непослушному мечу, и когда возвращался назад, приглядывая за столь опасными пленниками - он тоже думал. О том, что будет этой ночью, и пытался представить, на что это будет похоже, но представить не получалось.
Наверное, он начал думать об этом даже раньше, с той самой минуты, когда вдруг понял, что вот она - его женщина, и она добровольно пришла, сама. И стены вокруг, а за ними больше ничего нет, а ненастоящее будущее вдруг мелькнуло, подобно солнечному лучу, прорезавшему вязкость тумана, и осветило их путь, который невозможно пройти.
Если бы это женщина только знала слово “невозможно”.
А может быть, он думал об этом, ощущая её дыхание на замершей руке. О том, что однажды ему будет к кому вернуться.
Вчера был страшный день, и страшной была ночь, и Ын Су спала, и даже во сне ей было страшно. Он долго не решался прикоснуться, а потом слегка погладил по волосам, и она вдруг всхлипнула, как ребенок, как всхлипывал во сне Король Кён Чан, и прошептала “мамочка”.
Наверное, доктор Джан был её первой огромной потерей. Он был сильным и добрым, и Чхве Ён уважал его, но у него таких потерь было гораздо больше. Он терял их за годом год - добрых и сильных воинов, почти друзей, больше чем друзей, людей, доверивших ему свою жизнь. Он почти даже привык, но её жалкое “мамочка” вдруг напомнило, что привыкнуть невозможно.
Чхве Ён почти не помнил свою мать, его мир возглавлял отец, а потом учитель, а потом Короли, которые так и норовили помереть. Он почти ничего не знал о мире Ын Су, том самом из которого он её насильно выдернул, и редко понимал, когда она рассказывала о нем, но точно помнил, что в том мире у неё есть родители, а у родителей ферма за городом, и что они ждут свою дочь, а она по ним очень скучает. И там есть многие вещи, которые она любит - странные заведения под названием “бары”, какое-то “кимчи”, и свои блестящие инструменты и круглые таблетки, и в том мире она может много, а в этом мало. В этом мире она изо всех сил старается остаться в живых.
Тонкая прядь покорно обвивала его запястье, а он все сидел на корточках, в той самой позе, в которой обычно застывал в засадах, и уже занимался рассвет, а он не мог пошевелиться, словно боялся потревожить эту тонкую прядку, так доверчиво льнувшую к его руке.
Никогда он не пытался представить себе, что будет потом, после того, как доктор вернется домой. Запрещал себе крепко-накрепко, но оно заползало под доспехи, едко царапая внутренности. А этой ночью думалось не о том, как без неё, а о том, как с ней.
Это было так... глупо. Как бывает глупо только у по-настоящему живых людей.
Она проснулась с улыбкой на лице. Это так его потрясло, что он даже оглянулся на выходе - не померещилось ли? Как вообще она может улыбаться?
Конечно, он ушел от неё - от сонной и теплой, с чуть розоватой спросонья кожей и блестящими глазами, и весь длинный, хлопотный день представлял себе, что будет, когда он вернется. Чхве Ён пытался догадаться, чем она занимается, придумывал себе, как она ходит по его - по их - комнате, склоняясь над своими мисками и горшочками, считает минуты и шаги, и проклинал всех на свете, за то, что ему пришлось оставить её одну, и вспоминал её слова о том, что кому нужен такой муж, как он, который то и дело убивает других людей.
Муж.
Это были уже совсем дикие мысли. Неудивительно, что меч выскальзывал из его рук раз за разом. Возможно, он не хотел смотреть на жалкие метания своего хозяина. Чхве Ён и сам с удовольствием бы отвернулся.
И он несся в казарму, пугая мрачным выражением своего лица окружающих, и всё пытался вспомнить, какой именно ширины его кровать. Достаточно узкая? Недостаточно узкая? Голову жгло, как будто её охватывал раскаленный обруч. Ын Су ведь с небес, и кто знает, чего она ждет от него. Или не ждет вовсе, что еще хуже.
Целая ночь - на двоих. В полутьме каменной безопасности, в такой близости друг от друга.
Лишь бы больше никто не умер.
Он скажет ей, что скучал. Точно скажет. Ничего сложного в этом нет. Нужно просто открыть рот и произнести несколько простых слов. Он ведь оставил её одну на целый день, и все время спешил обратно, но все равно возвращался уже в темноте, и она имеет право на немного утешения.
Чхве Ён услышал смех Ву Даль Чхи одновременно с её звонким голосом. Доктор с Небес бодро командовала его воинами, а они слушались её, как щенки. Он застыл ненадолго в тени, наблюдая за безумием этой сцены. Ын Су с черпаком в руках, и стоящие в очереди самые опасные мужчины в этой стране, и чашки в их руках игрушечно маленькие, а черпак очень большой. Компот? Что это за слово такое - компот?
Раскаленный обруч с головы сместился вниз, удавкой обхватывая шею. Дышать стало нечем.
Его несгибаемая женщина совершенно не собиралась предаваться унынию в заточении и одиночестве. Она собирала фрукты и варила компот. На её руке кровоточила смертельная язва, накануне она потеряла единственного друга, а сейчас пряталась от убийц в компании пропахших потом вояк, и поучала их, как ни в чем не бывало, и рассказывала о полезных свойствах напитка, и Дэ Ману точно достанется вторая порция, потому что он вырос в горах без мамы и папы, и поэтому обладал некоторым преимуществом - Ын Су как-то все подробно объяснила Чхве Ёну, но он не слишком-то и понял.
Нет, совершенно точно даже на Небесах она такая одна-разъединственная.
Наверное, нужно было отчитать её - за то, что обдирала фруктовые деревья, а не пряталась, как полагается, но она смотрела с таким ожиданием, и все Ву Даль Чхи застыли в точно таком же ожидании, и Чхве Ён вдруг подумал, что возможно впервые в жизни его ребята могут принять другую сторону.
Ын Су была для них больше, чем небесный доктор или женщина их предводителя. Она была для них надеждой - для каждого из них - на то, что однажды на смену крови и поту придет совсем другое, что-то светлое, что-то дарующее жизнь, а не смерть.
Победы и слава рано или поздно становятся не такими уж и нужными.
Он еще только додумывал свою мысль, а все вокруг заулыбались, расслабились, и Чхве Ён понял, что это потому, что улыбается он сам.
И потом, когда он долго-долго лил на себя воду, и все боялся, что где-то осталась хоть капелька чужой крови, и ведь реки остались, он все пытался придумать, как же объяснить этой женщине все то, что переполняло его с макушки и до пяток. И не мог объяснить всё это даже самому себе.
Конечно же, сначала нужно было спросить о главном, о том, что готовилось в её чудо-горшочках, о том, что несло надежду, но Ын Су поступила совершенно нечестно, распустив волосы. И Чхве Ён тут же потерялся в их переливах и заплутался в запахе, и ему показалось, будто он не на твердой земле, а покачивается на лодке, и он уже ничего не слышал и ничего не понимал, а проклятая рука предала его снова, но даже это было сейчас неважно.
Такая смешная, доктор сказала “потяни сильнее”, а если бы он в самом деле потянул, то точно сломал бы ей руку, поэтому просто дышал - их специально учили дыхательной технике, еще там, в Чжо Коль Дэ - как правильно дышать, когда невыносимо. И все силы уходили на остатки самообладания - он же Чхве Ён, он же опора Королей, нелепо было бы сейчас не соответствовать, он даже спихнул её с кровати, и вдруг испугался, что не успеет, но все-таки перехватил за руку, дернул к себе - несильно, несильно, она же невероятно слаба - и закрыл глаза, выжидая, очень стараясь не думать о том, что кончики её волос щекочут ему подбородок.
Могла ли Ын Су встать и уйти от него?
Это же его женщина. Она же сама к нему пришла. И она же спросила однажды “могу я остаться”, как будто у него были ответы!
Ын Су легла рядом, притихшая, послушная. Она умела быть послушной, иногда. Только с ним, потому что давно его выбрала, и даже нож к горлу подносила, потому что выбрала его, а он все равно боялся, как мальчишка. И протянул ей руку и показалось, что время натянулось, как тетива, и наконец-то ощутил её пульс, который бился прямо в его вены на запястьях.
Она так часто мерила всем подряд пульс, что Чхве Ён поневоле стал разбираться в этом.
Он просто лежал и считал. Вот будет и десятый удар, и тогда.
Пять.
Он же так и не сказал ей, что скучал и целый день беспокоился, а сейчас говорить невозможно, и...
Десять.
Он уже целовал её, но тогда было по делу, и вокруг были враги, и все было совершенно не так, как должны быть. Потом, в затхлой темнице, он все пытался восстановить в память вкус её губ, но ничего не получалось.
Чхве Ён приподнялся на локте, разглядывая тонкое лицо. Глаза Ын Су были закрыты, но веки слегка дрожали, и губы тоже, и все было уже понятно наперед, но от этого не было проще. Очень легко, едва касаясь, он поцеловал её в висок, невольно отметив синеву под глазами, и тогда она вздохнула и высвободила свою ладонь из его руки, обняла его за шею, и тогда он склонил голову еще ниже и дотянулся, наконец, до её губ.
Вот так вот оно и бывает.
Он целовал её так медленно, как давно мечтал, смакуя эту мягкость и податливость, и в темноте плотно зашторенных век мир потерялся, остался только вкус и запах, и нежность рук. Она тянула его за волосы и заплеталась в них пальцами, гладила лицо, прижимала к себе, и дышала куда-то прямо в разверстое сердце, и Чхве Ён понял, что больше не выдержит нестерпимой остроты каждого прикосновения. Отпрянул, тяжело дыша, открыл глаза, пытаясь восстановить равновесие и не восстановил, потому что увидел и рассыпавшиеся по подушке волосы, и затуманенный взгляд, и влажные губы - а главное, выражение невосполнимой потери на лице Ын Су.
Он сразу испугался, что расстроил её, потянул к себе, прижал так сильно, что она охнула, и тут же тихонько засмеялась, и он тоже засмеялся - куда-то в её шею, и принялся целовать, спускаясь все ниже, и грубость неуместной ткани сбила его с толку - что это, откуда. Запутались полы одежды, заплетались, не желая развязываться пояса, а руки дрожали так сильно, что с первого раза не получалось распутать. Он даже зашипел от раздражения - ну куда одной женщине столько одежды - а потом все стало лучше, потому что они все же справились, и Чхве Ён замер ненадолго, разглядывая почти обнаженную Ын Су - мурашки на её коже, ключицы, тонкие плечи, небольшую грудь. Она не двигалась, позволяя ему смотреть, и время застыло серебристой паутиной, и не было сил ни на что, все свелось к крупноватым ягодам сосков.
- Позволь мне...
Он сам не знал, о чем просил, а она, видимо, знала, потому что придвинулась ближе, и Чхве Ён лизнул её грудь, он хотел просто прикоснуться губами, но почему-то лизнул, и лопнула паутина, возобновило свой бег время, и даже наверное стало быстрее. Он обхватил ладонями узкую спину Ын Су, еще ближе, еще нестерпимее. Она качнулась назад, увлекая его за собой, и ему стало страшно, такой тяжелый, но эта женщина оплела его руками и ногами, не позволяя отстраниться, и в широко распахнутых глазах отражалось небо, которому неоткуда было взяться в крошечности этой комнаты.
Потом, когда он еще не понял, что все завершилось, когда он открыл глаза - там у дерева и увидел небо, он вспомнил эти минуты и улыбнулся, представив, сколько еще у них впереди. Он лежал на траве и улыбался небу, и часы текли, как минуты, а Ын Су все не возвращалась, и он почти даже не беспокоился, когда наступила ночь, и когда пришло утро.
Спустя три дня приехала Королева и увела его за руку от погасшего на 67 лет портала.
И целых пять лет он не смел поднимать глаза кверху, чтобы не ощутить снова всю горечь постигшей его потери. Но ощущал её, куда бы не смотрел.
И ждал, и терял рассудок, и продолжал верить, сцепив зубы.
И даже не удивился, услышав шаги за спиной. Он узнал эти шаги раньше, чем обернулся. Помедлил секунду, разглядывая облака, и только потом повернул голову.
два
Чхве Ён много раз представлял себе, что именно он сделает, когда Доктор с небес вернется. Она сама его этому научила. Нужно будет протянуть вперед руку для рукопожатия - у них там, в её мире, так принято.
Он представлял себе это много раз, но про все забыл, увидев её лицо. Оно было немножко другим, не таким, как он помнил. Оно стало... спокойнее? Будто какое-то новое знание подсвечивало её кожу изнутри, глаза сияли, губы были розовыми, а вовсе не такими бледными, как раньше.
Ын Су выглядела хорошо, гораздо лучше, чем в последнюю их встречу - сразу видно, что её давно никто не травил и не пытался убить другим способом. Она хорошо ела и хорошо спала, и он был благодарен ей за такую заботу о себе. Однако её шляпа и непривычный наряд вывернули мысли Чхве Ёна совсем в другое русло.
- Все таки, - сказал он, и замолчал, испугавшись грубости своего голоса. Начал заново: - я же просил тебя не бродить по другим мирам!
Нежнее, увы, не получилось.
И тогда эта женщина запрокинула голову назад и засмеялась. Шляпа сбилась, оставив неприкрытыми распущенные волосы, и звонкий смех, казалось, ударялся об небо и возвращался эхом на землю.
Она вернулась. Она действительно вернулась.
Чхве Ён не допонял еще это до конца, но его тело уже само рвануло вперед, его руки сграбастали смеющуюся женщину в свои объятия, а губы легко прикоснулись к беззащитной, открытой шее.
Она действительно вернулась.
Перестала смеяться, обхватила ладонями его лицо, сказала удивленно:
- Что это? Щетина?
И он как-то сразу понял, что больше такого на его щеках расти не должно.
- Ходят слухи, - продолжила Ын Су, её голос срывался, она скорее шептала, чем говорила, произнося слова гораздо медленнее, чем обычно, - что ты гоняешь юаньские войска по округе, словно кроликов. Я горжусь вами, генерал.
И от этого голоса, и от этого слова что-то перемкнуло в голове Чхве Ёна, потемнело в глазах, он даже слегка качнулся, и она тоже слегка качнулась, послушная его движениям.
- Никогда... Никогда больше... Ни на шаг... Чтобы я всегда знал, где именно ты!
- Да, мой генерал.
Он не понял, чего в её голосе было больше - нежности или смеха. Зажмурился, стискивая её в своих объятиях, впитывая запах трав, и женской кожи, и чего-то еще, от чего становилось в груди горячо и холодно одновременно. А она как-то так повернулась, что он почувствовал легкое тепло её дыхания на своих губах, и зажмурился, упал в поцелуй, как в речку.
Вот так было правильно, вот так и должно было быть всегда - трепещущая, полная тепла женщина в его руках, и её сердце, которое билось о его грудь, и приоткрытые мягкие губы, и все сокровища мира за её тихий стон, и горячие слезы счастья - его? её? - и тишина вокруг.
Тишина, которую нарушал только топот быстро бегущего человека.
Чхве Ён застонал сквозь зубы, еще секунду дал себе, а потом очень медленно, очень неохотно, разомкнул поцелуй, слегка отодвинулся, взял Ын Су за руку.
- Ты голодна?
- Что?
Она была так изумлена, что стало понятно: она не слышала этих шагов, хотя Дэ Ман и топал, как слон.
- Сейчас принесут еду, - сказал Чхве Ён, улыбаясь её удивлению. - Как давно ты ела?
Она моргнула, словно просыпающийся ребенок.
- В этом столетии еще не ела, - сказала неуверенно. Потом улыбка снова засияла на её лице: - Понимаешь, я как раз заказала еду, но увидела Ву Даль Чхи, и не успела.
Он не выдержал и, несмотря на то, что Дэ Ман был совсем близко, несколько раз быстро поцеловал её, куда пришлось - в губы, в щеки, нос, веки.
- Генерал! Генерал!
Дэ Ман появился из-за холма, по инерции пробежал еще немного, и остановился, как вкопанный, вскинув руку козырьком ко лбу. Потом ахнул, что-то залопотал и побежал снова, бережно прижимая к груди узелок с едой. Подлетел к ним, положил свою ношу на камень и с размаху поклонился небесному доктору так низко, как и генералу не кланялся, не говоря уж о королях всяких.
Когда он выпрямился, стало видно, что глаза у него на мокром месте.
- Я говорил им, - сказал он таким голосом, словно продолжал старый, всем надоевшим спор, - что вы вернетесь! А они говорили... - и он вполне отчетливо шмыгнул носом.
Ын Су обняла его, такого худенького, такого родного, чем, кажется, повергла беднягу в еще большее смятение, обняла одной рукой, потому что вторую Чхве Ён бдительно и крепко держал при себе.
- Пикник! - провозгласила Ын Су, перестав смущать Дэ Мана. - У нас будет пикник!
- Что? - хором спросили мужчины.
- Еда на природе. У нас на небесах люди берут с собой корзинки и отправляются в парк...
- Дэ Ман сыт, - отрезал генерал, для пущей убедительности пнув своего воина ногой. Тот отскочил, часто закивал, улыбаясь, утирая глаза рукавом. Потом увидел, наконец, лицо командира, вытаращился с внезапным пониманием, и завопил:
- Наша доктор вернулась!
После чего развернулся и побежал обратно.
- Ну вот, - сказал Чхве Ён, - сейчас все Ву Даль Чхи сбегутся, посмотреть на чудесного доктора.
Ын Су быстро посмотрела на него:
- Как много незнакомых лиц.
Но он был слишком счастлив, чтобы обратить внимание на нотку горечи в её голосе. Сел на камень, потянув её за собой, положил перед ними узелок. Задумался. Одной рукой было очень сложно его развязать.
- Я никуда не исчезну, - сказала Ын Су.
Чхве Ён был вовсе не уверен в этом, тогда она взяла его сразу за обе руки, положила их себе на талию, и принялась развязывать узелок.
- Ходят слухи, - сказала она, - что ты сидишь здесь дня четыре, не меньше.
- Как давно ты здесь? - спросил он, прислоняясь лбом к её спине.
- Несколько часов.
- А сколько слухов уже успела узнать!
Она засмеялась, обернулась к нему.
- Ешь, - велела самым докторским тоном, - а то одна щетина осталась.
Он помотал головой, глядя на то, как она ест. С досадой понял, что глазам опять горячо.
Она здесь, она ест, она здорова и скоро будет сыта. И она вся его.
Наверное, что-то изменилось в выражении его глаз, потому что Ын Су бросила жевать, судорожно сглотнула, а потом сама потянулась к нему. Узелок с едой упал на землю, но они не обратили на это внимание.
- Нам нужно, - пробормотал Чхве Ён, - к Королю.
- Да? - удивилась она. - Прямо сейчас?
Он вздохнул терпеливо, поправил её волосы - кажется, на этот раз он сам был причиной того, в каком они беспорядке, пояснил серьезно:
- Мне очень сложно будет жениться на тебе без разрешения Короля.
- Жениться?
Говорить о том, что он еще несколько лет назад приобрел для неё красивое свадебное одеяние и иногда, когда становилось совсем тяжело, доставал его из ящика и разглаживал складки, и прижимал к себе, было невозможно. Поэтому он просто кивнул, завороженный лучиком солнца на её лице.
- Жениться, - повторила она задумчиво. Потом заулыбалась, и он сразу понял - так просто не получится. - В моем мире, - заговорила Ын Су, - когда мужчина делает предложение, он прячет кольцо в торт, и его приносят официанты.
- Что?
- Ты должен встать на одно колено и сказать: “Имджа, я тебя люблю, будь, пожалуйста, моей женой”.
Он не очень понял про торт и про официантов - кто же запихивает украшения в еду, так же без зубов можно остаться, но послушно скользнул на одно колено.
- Имджа...
Она ждала, поощрительно кивая. Ощущая себя дрессированной обезьянкой, Чхве Ён помотал головой, вздохнул, ухватил её за талию, притянул к себе, усадил на колено, и стал медленно развязывать веревочки шляпы. Ын Су притихла, растеряв свою нахальную бойкость. Наконец, победив завязку, он выбросил шляпу назад, сдвинул в сторону ткань её светлого платья и какой-то странной жилетки - и положил руку на бьющуюся жилку на её шее.
Делать было нечего.
- Я накупил тебе много красивых платьев, и украшений, и где бы я ни был, я всегда шел на рынок, и думал, что бы ты выбрала. Я... ложился каждую ночь спать и спрашивал “ты здесь”, и совершенно точно знал, что ты делаешь так же, и что однажды мы перестанем спрашивать пустоту, а будем вместе засыпать и просыпаться. Я... я каждую минуту был с тобой.
- Знаю, - ответила она, глотая слезы.
- А сейчас... сейчас нам надо идти, потому что я насчитал как минимум пять голов Ву Даль Чхи вон за тем холмом, и я все еще их генерал, и...
- Да, - сказала она, не шевелясь. - И нам надо к Королю.
Потом встала и удрученно посмотрела на рассыпавшийся обед.
- Ах, - выдохнула, смеясь, - ты снова оставил меня голодной.
три
Ын Су как-то враз ослабела, ноги её заплетались, рука, которую Чхве Ён крепко сжимал, норовила выскользнуть. До деревни оставалось совсем близко, но все равно шагать нужно, и Чхве Ён подхватил женщину на руки. Она даже не пыталась сопротивляться, уютно и доверчиво прижалась, прошептала едва слышно:
- Это наверное от счастья... ноги подкашиваются.
Он не стал ничего спрашивать, спереди шли Ву Даль Чхи и позади тоже. У новичков вытягивались шеи, горели глаза, они всё пытались получше разглядеть чудесного доктора, про которого слышали столько всякого разного. Чхве Ён хотел прикрикнуть на них, но испугался, что для Ын Су будет слишком громко, поэтому терпел. Новобранцы еще не понимали, когда нужно стереться с лица земли, зато немногочисленные опытные воины гримасы командира поняли правильно, скоординировались, оттерли молодежь назад, и дышать сразу стало легче.
- Где ты остановилась?
- Бросила сумку и посох на постоялом дворе. Это другой постоялый двор.
- Прежний сожгли юаньцы три года назад.
Она больше ничего не спросила, но он и так прекрасно знал о том, о чем она думает. Об этих годах, когда её здесь не было.
Чхве Ён помнил, как вернулся туда - бродил потерянный по комнатам, вспоминая женщину, которая так ловко и бесстрашно зашивала рану на шее Королевы, которая норовила все время улизнуть, и как-то даже улизнула, которая оглядывалась по сторонам с испугом и недоверием, прижимая к себе, как спасительный оберег, смешную сумочку. Женщину, которая сначала пронзила его мечом, а потом лечила, а потом запретила умирать и смешно пыталась командовать раненным капитаном, и что-то говорила про его газы. Женщину, которую он тогда впервые взял на руки, а она так отчаянно сопротивлялась, и вес тела которой вызвал в Чхве Ёне давно забытые чувства. Когда он её впервые увидел, у неё были чем-то ярко накрашены губы, и их движение заворожило Чхве Ёна. Спустя день эти губы были бледны, а в их уголке подсыхала и все время трескалась кровавая корочка, на скуле наливался синяк, но выглядела она еще более решительной, чем прежде.
Его женщина.
Он тогда ничего такого про неё еще не знал, но доспехи привычного равнодушия слегка поддались под натиском любопытства по отношению к этому удивительному существу.
А потом постоялый двор сгорел, и он так горевал, словно потерял старого друга.
- Король стал куда более опытным политиком, чем прежде, - сказал он притихшей Ын Су, - а Королева пока так и не подарила стране наследника.
Она что-то спросила, но получилось почти неслышно, он только ощутил, как шевельнулись её губы, пощекотав ему шею.
- Придворная дама Чхве по-прежнему всем заправляет и даже пыталась меня женить в прошлом году, - ответил он наугад.
- Она любит тебя.
- Она так убивалась после твоего исчезновения, что мне показалось, что это ей нужна невеста, чтобы заменить свою утрату.
Ын Су засмеялась, заерзала, и он испугался, что она попросится на землю, и где он тогда найдет другой повод с обеспокоенным видом занести её в лучшую комнату постоялого двора - генеральскую?
- У нас новый придворный доктор. Слишком слащавый, тебе не понравится.
- Мне обязательно понравится.
Он нахмурился, примерился, аккуратно вместился вместе со своей ношей в проем открытой двери, мгновенно узнал вещи Ын Су - черную сумку, явно небесного происхождения, подцепил её за лямки левой рукой и негромко велел:
- Дэ Ман! Пусть принесут еду в мою комнату!
- Да, генерал, - ответил тот как-то очень близко.
По лестнице Чхве Ён почти взлетел, однако рявкнул, не оборачиваясь:
- Чун Сок! Смени патрули! Почему они у тебя такие жалкие?
Ын Су, свесилась вниз через его плечо и он был почти уверен, что она или подмигивает ободряюще его помощнику, или улыбается, или и то, и другое вместе. В общем, не очень-то и выглядит утомленной дорогой сквозь время.
- У него дряблые мышцы, - добавил Чхве Ён.
- У кого? - удивилась Ын Су, перестав строить рожицы за его спиной.
- У нового придворного доктора...
Если говорить честно, она вполне могла передвигаться самостоятельно, слабость уже прошла, недаром Ын Су так крутилась в его руках, но он предпочитал не придавать этому значения.
Он зашел с ней в комнату, огляделся, заново оценив скудность убранства - а еще час назад было все равно - и сел на кровать.
- Тебе нужно отдохнуть, - сказал он.
- Я не устала, - возразила она, живо оглядываясь по сторонам.
Он не обратил на её слова внимания.
- Переночуем здесь, нет смысла выезжать на ночь глядя...
И умолк, увидев как от быстрого, глубокого вздоха мгновенно пересохли её губы.
- Ты же не пойдешь ночевать куда-нибудь на конюшню? - спросила она подозрительно.
Он так и собирался сделать, потому что одно дело делить одну комнату на двоих с женщиной ради того, чтобы спасти её от смерти, и другое - делить с нею же комнату, когда никакой опасности не предвидится. Конечно, он бы с ума сошел на этой конюшне от тоски, потому что она была совсем рядом, и он бы не мог смотреть на неё и трогать её.
- Нет, не пойду, - ответил Чхве Ён, улыбаясь.
Она смотрела на него во все глаза.
- Я забыла, как ты улыбаешься, - сказала чуть хрипло. - Все время вспоминала тебя израненным, хмурым, обеспокоенным.
Он потянулся, удерживая её на своих коленях, достал листок бумаги с тумбочки у кровати.
- Король нарисовал мне твой портрет, по памяти, но сколько я не смотрел на него, так и не смог найти в нем тебя.
Ын Су некоторое время смотрела на рисунок, потом принялась смеяться.
- Потому что это не я, а Королева! Король, наверное, во всех женщинах видит только её.
Постучали в дверь, и Чхве Ён быстро поднялся, поставил Ын Су на ноги, откинул одеяло с кровати, как-то ловко уложил женщину, накрыл одеяло и сообщил:
- Лежи спокойно!
После чего распахнул дверь.
Жена хозяина постоялого двора лично принесла еду и напитки, за её спиной маячила голова Дэ Мана.
- Доктор неважно себя чувствует, - сказал ему генерал, - я пригляжу за ней.
Дэ Ман понимающе кивал.
четыре
К вечеру начался дождь, уютно барабанил в окна, бил по крышам, и Чхве Ён снова вспомнил тот день, когда ранили Королеву, но как ни старался, так и не восстановил в памяти свои тогдашние мысли и желания. Помнил только обреченную усталость от каждого дня, похожего на предыдущий, и ничем не отличающегося от следующего.
Однажды Ын Су спросила его, как бы он жил, если бы не встретил её. Он тогда ответил, что не представляет уже такой жизни. Наверное, это было правдой. Потому что из памяти проваливались целые годы, похожие на столетия, зато какие-то ничтожные минуты громоздились, подобно камням, способным завалить ущелья.
Сейчас Чхве Ён застыл вне времени и вне всяких чувств, которых было так много, что они грозили разорвать его на куски. Он впал в отстраненно-созерцательное состояние, почти оцепенение, пристально, до рези в глазах, рассматривая Ын Су. Она уже совсем пришла в себя, поела, заплела волосы, порывалась спуститься вниз, чтобы “со всеми познакомиться”, что-то быстро рассказывала и замолкала на полуслове, вдруг порывисто прижимаясь к Чхве Ёну, отталкивалась от него и, смеясь, начинала говорить снова, и там - посреди легкости своего голоса и улыбки - вдруг принималась плакать, и сама этого не замечала, удивлялась, когда он проводил рукой ей по щеке, опускала глаза, замирала.
В коридоре временами возникала какая-то возня, но всякий раз она затихала после того, как раздавались неторопливые, размеренные шаги Чун Сока. Пришла жена хозяина, принесла теплой воды, чтобы небесная гостья могла умыться, и Ын Су сказала:
- Это я буду ухаживать за тобой, - после чего зашла Чхве Ёну за спину, и ему мгновенно стало больно, от того, что он перестал видеть её, а потом он почувствовал, как стягивающая торс кожа доспехов расходится и понял, что его начинает трясти от происходящего.
Как это просто - твоя женщина снимает с тебя доспехи.
И каким недостижимым это казалось еще утром.
Ын Су постояла, прижимая ладони к его спине. Ей тоже нужно было время, чтобы осознать.
Потом она быстро пересекла комнату, присела на карточки возле своего мешка и что-то принялась там искать. Оглянулась через плечо, улыбнулась:
- Не бойся, - и достала свои блестящие инструменты.
Чхве Ён не стал спрашивать, для чего они ей понадобились, ему было все равно, главное, он снова видел Ын Су, и этого было вполне достаточно. Меж тебя она принялась деловито намыливать свои ладони и кивнула на стула:
- Сядь сюда.
Чхве Ён повиновался, все еще не задавая вопросов. Она нахмурилась:
- Где твое традиционное “что”?
- Что?
- Хорошо, - она склонилась над ним, и стала водить мыльными ладошками по его щекам. Блеснул, отражаясь в свете единственной лампы, маленький ножик.
- Это другие инструменты, - пояснила она, - я забрала их...
Мысленно он принялся молиться о том, чтобы она не вздумала надевать свои очки, ему очень нравилось разглядывать её лицо, смотреть на то, как она прищуривается, примериваясь, закусывает сосредоточенно нижнюю губу, потом шепчет, и её дыхание падает ему на скулу:
- Да ради бога, я же пластический хирург! Я умею обращаться со скальпелем...
Чхве Ён ничего такого не хотел, его руки скользнули по её бедрам сами, без всякого его вмешательства.
- Не двигайся, - велела Ын Су.
А он и не двигался - его лицо оставалось совершенно неподвижным, только руки поднялись еще выше, обхватили её талию. Он дождался момента, когда она отвела скальпель от его лица, критично разглядывая выбритый участок на его коже, и только потом притянул её к себе, заставляя снова сесть ему на колени.
- Не уходи, - попросил тихо, - так далеко.
Она была такой серьезной, как будто занималась не бритьем, а зашивала умирающего. Только чуть задержала дыхание, когда он начинал сминать в руках легкую ткань, собирая её складками выше колен Ын Су.
- На всех портретах ты с какой-то жуткой бородой, - прошептала она и слегка придвинулась - еще ближе. - Но, думаю, это фантазия живописцев.
Чхве Ён замер, снова вспомнив о том, что она была на его могиле.
Это было больше, чем он мог себе представить.
Дело было не в том, что где-то есть мир, в котором он уже умер - умер и умер, с кем не бывает - а в тех знаниях, которая несла в себе Ын Су, с которыми она жила, и еще в том, что она не потеряла рассудок, укладывая в своей голове столько всего сразу. Сидела у него на коленях, сбривала своими небесными инструментами его щетину, и кажется, была вполне довольна жизнью.
- Я люблю тебя, - сказала она негромко.
- Что?
- То, что ты испытываешь сейчас. Это называется “я люблю тебя”. Вот эти самые чувства.
Она была совсем близко, выбившиеся из хвостика волосы падали на его лицо, превращаясь в мыльные сосульки, он видел её родинки и морщинки под глазами тоже видел, и каждую трещинку на обветрившихся губах, и свое собственное отражение на радужке её глаз. Протянул, не глядя, руку в сторону, взял со стола полотенце, стер мыло с лица. Прижал к себе Ын Су еще сильнее, так близко, что их губы касались друг друга, и только тогда ответил.
- Нет. Это гораздо больше, чем какие-то слова.
И понял, что умрет гораздо раньше, чем успеет совершить кучу подвигов и стать знаменитым на небесах, если вот сейчас не получит Ын Су всю целиком, так же, как это было однажды ночью в доме Ву Даль Чхи.
Давно, когда Чхве Ён был совсем маленьким, отец отвел его к шаману, и тот сказал, что когда-нибудь он познает небесный огонь, но этот огонь не сожжет его дотла, а сделает великим. Всю свою жизнь Чхве Ён считал, что шаман говорил о силе молний, дарованных ему небом, но сейчас понял, что ошибался.
Великим его сделает не сила молний, и не воинские искусства, а вот эта женщина в его руках.
Он провел ладонями по её плечам, скидывая на пол надоевшую жилетку. Потянул Ын Су вверх, заставив её встать, повернул спиной к себе, медленно, очень медленно, развязал пояс, ткань покорно упала к его ногам, и Чхве Ён обнял женщину сзади, прижимая её обнаженной спиной к своей груди, она откинула голову назад, ему на плечо, и он провел губами по её шее, вспоминая этот вкус, пальцы начало покалывать, и он испугался, как бы от перевозбуждения не начать сыпать молниями.
Ын Су повернулась к нему, подставляя губы для поцелуя, прижималась, мешала снять одежду, вся её ловкость куда-то исчезла, она, казалось, боялась отстраниться хотя бы на немного, и эта её беспомощность еще больше кружила голову. Медленная истома исчезла, уступая место пульсирующему желанию, Чхве Ён уже не просто торопился, а очень торопился, балансируя на самой грани самообладания. Все умения, которыми обладало его натренированное тело, здесь были совершенно бессильны, и нежность захлестывала его с головой, и он только запоздало вспоминал, что надо же еще и дышать иногда.
Они не нашли кровать, кровать была где-то очень далеко, не добраться, и пристроились прямо на полу, его прохлада немного остудила Чхве Ёна, в плечо все время упиралась ножка стола, а он постоянно боялся, что Ын Су будет неудобно, подставлял ладони под её колени, чтобы они не соприкасались с деревянными половицами, она же без устали гладила его грудь и плечи, склоняясь для поцелуя, и снова выпрямляя спину, откидывала голову назад, предоставляя себя его взору.
Погода разошлась вовсю, гремела беспощадным ливнем по крыше, ветер сотрясал здание, и Чхве Ёну казалось, что они с Ын Су находятся в самом центре этого внезапного урагана.
Много позже, когда кровать нашлась, погода присмирела, а Ын Су крепко спала, переплетясь с Чхве Ёном руками и ногами, а её волосы щекотали его шею, он все еще продолжал держать женщину за руку, боясь уснуть хотя бы на долю мгновения. Страшно было не само забытье, а пробуждение, у него было около полутора тысяч таких пробуждений, когда сердце останавливалось от того, что он снова один.
Чхве Ён убеждал себя, что в этот раз все не так, что он еще много-много лет не будет просыпаться в одиночестве, но на всякий случай решил пока погодить со сном, чтобы быть уверенным наверняка.
пять
Сонные Ву Даль Чхи вытягивались в струнку, становились выше и выше, выслушивая его распоряжения. Самым новичкам еще не хватало выдержки, и они откровенно хлопали глазами, глядя на своего невозмутимого генерала, который вместо того, чтобы сидеть в одиночестве под деревом, развел с восходом солнца такую кипучую деятельность.
Ын Су сладко спала, когда он тихонько оделся и вышел из комнаты. Бурная энергия вихрем клубилась в нем, и лежать больше не было никакой возможности. И все то время, пока он разминал поющие мышцы, обливался холодной водой, пугал собственных патрульных, чтобы не зевали на посту, придумывал вместе с женой хозяина завтрак для небесного доктора, рассматривал с Чун Соком отобранные у юаньцев письма, перестраивал привычную для его войск стратегию наступления, убеждал Дэ Мана, давал подзатыльники Дэ Ману и трепал по голове Дэ Мана, все это время Чхве Ён старательно хмурил брови и без дела крутил в руках меч, напоминая о его остроте, но все равно все вокруг бессмысленно улыбались, как будто он пел походные песенки и танцевал Чхоёнму.
Не было ни малейшего смысла тащить всех воинов обратно в столицу, потому что впереди намечалось масштабное наступление, и все остальные части тоже подтягивались сюда, поэтому он методично сыпал указаниями, повторял то, что его помощник знал без него, а в конце концов отправился лично тренировать новобранцев, потому что не придумал, чем еще себя занять, пока его женщина так беззастенчиво спит, и как перестать без конца заглядывать в комнату, чтобы убедиться в этом.
Когда он вернулся, утро уже было в разгаре, и пора было отправляться в дорогу, и Чхве Ён твердо был намерен разбудить Ын Су, но уже на подходе к постоялому двору услышал её голос и зашагал быстрее, одергивая себя, чтобы не побежать, а потом замер в сторонке, наблюдая за происходящим на улице.
Она знакомилась с Ву Даль Чхи. С каждым из них. Подходила, говорила свое имя, после чего принималась трясти их руки вверх-вниз, а со старым знакомыми проделывала эту штуку, которую называла “дай пять”.
Бедняги краснели, смущались, пихали друг друга локтями и переглядывались, а хозяин постоялого двора откровенно ухмылялся в усы и наслаждался этим невиданным зрелищем. Сбежались жители деревни, и становилось понятно, что скоро весть о том, что доктор с небес вернулась, облетит все Корё и несколько стран еще.
Деревенские дети уже с энтузиазмом копировали жесты Ын Су, слышались шлепки ладошек друг о друга, а на головах нескольких женщин желтели венки из цветов.
- Генерал!
Он прошел мимо любопытных местных жителей, смущенных воинов, взъерошенных детей и остановился в шаге от разом притихшей Ын Су. Она подумала и уважительно поклонилась ему, опуская долу смеющиеся глаза. Он поклонился в ответ и сказал:
- Ты поела?
- Да, генерал.
- Тогда нам пора.
Дэ Ман уже вел лошадей, а Ын Су вдруг сорвалась с места и побежала к немолодой женщине, которая вертела в руках широкополую шляпу.
- Тетушка, настой нужно пить натощак, я вам потом еще травяной сбор пришлю!
Покидали деревню еще час, и Чхве Ён уже начинал подумывать о том, что проще перекинуть её через седло и увезти, чем дождаться, пока она со всеми попрощается.
Это было непонятное ему умение Ын Су - куда бы её не заносила судьба, эта женщина сразу принимала такой вид, как будто она здесь родилась, выросла и собирается состариться.
Когда деревня осталась позади, Чхве Ён остановил лошадей, которых вел под уздцы и сказал:
- Я помогу тебе сесть.
Она доверчиво положила руки ему на плечи, оглянулась по сторонам и быстро поцеловала в подбородок.
Если бы не поцеловала - он бы не решился.
- Я сяду позади тебя.
Ын Су, довольно уверенно придерживающая поводья, оглянулась.
- Но ведь лошадь устанет везти нас двоих.
- Устанет - сменим, - улыбнулся он, привязывая поводья оставшейся без дела кобылы к рожку седла.
Ын Су склонилась ниже, пряча лицо за гривой, но Чхве Ён и так знал, что она улыбается.
Вскочил в седло, обнял её за талию, прижимая к своей груди, и только потом понял, какую ошибку он совершил.
Очень трудно сосредоточиться на дороге, когда к тебе так плотно прижимается эта женщина.
- Ты совсем не спал? - спросила она, накрывая его руку своими ладонями.
- Совсем.
- А я впервые выспалась за много месяцев. Без кошмаров.
В Гэ Кён въехали, когда уже сгущались поздние летние сумерки. На разных лошадях, в неброских плащах с накинутыми капюшонами. Не то чтобы Чхве Ён чего-то опасался - в кои-то веки внутри страны царил относительный порядок, скорее не хотел раньше времени встречаться с Су Ли Бан. Пусть проведут еще одну спокойную ночь, не зная о том, что совсем скоро он оставит им на попечение небесного доктора. В целом, они не плохие люди.
Вымуштрованная дворцовая стража пропустила генерала и его спутницу без ненужных расспросов.
Король, как и ожидалось, был в саду. Последние годы они с женой неукоснительно придерживались наставлений небесного доктора совершать после ужина “вечерний моцион для пользы пищеварительного тракта”. Оставив Ын Су в тени деревьев, Чхве Ён зашагал по направлению к венценосной семье.
- Генерал, - удивилась Королева, первой узнавшая его.
Придворная дама Чхве явно насторожилась, узрев своего племянника, которого по всем раскладам в столице никак не должно быть. И сразу заподозрила неладное - на всякий случай.
Чхве Ён молча опустился на одно колено перед Королем, поклонился, выдерживая паузу.
Выдерживать паузу повелитель тоже научился, поэтому просто ждал, когда генерал заговорит.
- Я приехал, чтобы просить вашего разрешения на женитьбу, Ваше Высочество.
- На что? - искренне поразился Король, на миг забыв о том, что он опытный политик и интриган.
Прежде, чем Чхве Ён успел ответить, прежде, чем Королева успела встать с легкого плетенного кресла, прежде, чем Ын Су вышла на свет, придворная дама Чхве, стоящая совсем рядом, наклонилась и отвесила единственному родичу довольно ощутимую затрещину. После чего выпрямилась и продолжила изображать из себя статую.
- Негодник, нельзя жениться, потеряв надежду, - прошипела она, даже не шевельнув губами.
Её лицо было так сурово, что сложно было поверить, что не так давно она подбирала ему невесту, убеждая в том, что жизнь скоротечна, а одиночество - плохой спутник. Правильно он тогда сделал, что не поверил в серьезность её намерений. Попробовал бы он в самом деле жениться - мало бы не показалось.
- Это очень неожиданно, - пробормотал Король.
Зато Королева уже была на ногах, она оглядывалась по сторонам, на её лице расцветала улыбка, и Чхве Ён залюбовался ею. Юаньская принцесса, отдавшая свое сердце Корё, раньше остальных всё поняла.
- Где она? - воскликнула Её Высочество. - Как это может быть?
Глядя на неё, он вспомнил тот день, когда она пришла за ним к закрывшимся Небесным Вратам, и взяла его за руку, чтобы увести оттуда - опустошенного, оглушенного, неверящего. Вспомнил, как уткнулся без сил в её колени, а она гладила его по волосам и утешала, как ребенка, говорила о том, что он должен продолжал надеяться, ради Ын Су, которая обязательно найдет дорогу назад. Королева говорила, что она никогда бы не покинула его по собственной воле, а значит, однажды вернется. И ему становилось легче от того, что все эти годы небесного доктора они ждали вместе.
Чхве Ён встал на ноги, оглянулся, Ын Су уже спешила к ним, от стремительности её движений капюшон слетел, волосы развевались, после длительной скачки они были взлохмачены, глаза сияли.
Она подошла близко, остановилась, быстро дыша, попыталась поклониться, но Королева снова всех удивила. Она просто обняла Ын Су, смеясь и плача одновременно.
Чхве Ён мог поклясться, что видел, как блеснула крупная капля в глазах придворной дамы Чхве и тут же испарилась, испугавшись собственной дерзости. Тетушка поджала губы и осталась недвижимой.
Зато Король вскинул кверху кулак.
- Говоря небесным языком, - проговорил он тихо, - йес!
- Через несколько дней, - сказал Чхве Ён, очень тщательно контролируя выражение своего лица, - мне нужно будет вернуться к реке Ялу. Во время моего отсутствия мне бы хотелось, чтобы придворная дама Чхве начала подготовку к свадьбе...
- У меня все готово, - сказала Королева быстро, наконец, оторвавшись от Ын Су. - Я уже давно все придумала.
И тогда придворная дама Чхве позволила себе одобрительно склонить голову.
шесть
- Ты уезжаешь?
Ын Су стремительно обернулась, и Чхве Ён подумал, что тетушку сейчас точно хватит удар от того, что доктор повернулась спиной к Королю.
- Потом, - ответил он одними губами.
Умница, она больше не задала ни единого вопроса, была улыбчива и весела, отвечала на расспросы королевской семьи и приветливо знакомилась с буддийским монахом, которого Король привечал в последнее время.
Синдон был юрким неприметным человечком, его мать была рабыней, а отец - знатным чиновником, из-за своего происхождения он не имел права быть монахом, и Чхве Ён нашел его далеко в горах, где он много лет провел отшельником. Су Ли Бан навели, сказали - умнейший человек, и не обманули.
Благодаря милости Короля Синдон не только получил официальный статус ученого и монаха, но и пользовался уважением как чиновников, так и военных, и Чхве Ёну импонировали его взгляды.
Ын Су, кажется, заинтересовала беседа с Синдоном, который почему-то толковал о преимуществах конфуцианства, и только едва намеченная тень в уголках её губ подсказывала генералу, что она расстроена этой встречей.
Когда их, наконец, отпустили, Ын Су потащила Чхве Ёна в госпиталь, и Док уронила ступку, в которой толкла остро пахнущие растения, и о чем-то долго говорила, но доктор Чжан умер, и понять смысл быстрого мельтешения этих рук было невозможно. Однако, невероятная женщина с небес что-то, по видимому, поняла, потому что перехватила эти руки, крепко их пожала, и сказала с чувством:
- Я тоже очень рада, Док! - после чего снова полезла обниматься.
Наверное, в этом дворце в жизни так часто не обнимались, как сегодня.
Пришел новый доктор - Санг Хун - в невероятных лазоревых одеждах, благоухающий магнолиями, c набеленным, как у женщины, лицом. Чхве Ён даже опасался, что Ын Су и к нему броситься в объятия, но она только долго трясла ему руку, а он в ответ подарил ей ценнейшую вещь - трехтомное сочинение “Способы быстрой помощи местными лекарствами”, за которые многие доктора, не моргнув глазом, переубивали бы с десяток-другой людей.
У Ын Су так загорелись глаза, и она так крепко прижимала к себе тяжелые тома, что могла, кажется и не заметить его, Чхве Ёна, отъезда.
Пользуясь занятостью Ын Су - а она всё что-то расспрашивала у Санг Хуна, теребила полы безрукавки Док, заглядывала в мисочки и нюхала висящие под потолками пучки трав - Чхве Ён покинул её ненадолго, для того, чтобы найти Синдона и поговорить, наконец о свадьбе - нужно было, чтобы монах не только выбрал благоприятный день, но и сам провел церемонию.
На обратной дороге его перехватила Придворная дама Чхве.
- На тебя смотреть больно, - сказала она, взяв его за руку. Это было странно, тетушка, как правило, прикасалась к племяннику, только чтобы наградить его подзатыльником. - Кажется, глаза заслезятся от света.
Нужно было что-то делать со своим лицом, он и так, кажется, уже хмурился без остановки, но это нисколько не помогало.
Он заглянул в Дом Ву Даль Чи, помылся и переоделся, собрал тюк с нарядами для Ын Су и пошел снова в госпиталь.
Если надо будет, он отцепит её от Санг Хуна силой.
Но она уже сама отцепилась, сидела за столом в своей комнате, увлеченно читая “Способы быстрой помощи”, что-то помечала на чистых листах бумаги своими непонятными иероглифами. Влажные волосы блестели, губы шевелились, брови сосредоточенно хмурились.
- По поводу моего отъезда...
Это было гораздо тяжелее, чем он предполагал. Не успели они встретиться, как снова были вынуждены расставаться. Он сможет ей все объяснить, и она поймет. Только нужные слова, как назло, с топотом убежали прочь.
Ын Су подняла глаза от книги и улыбнулась.
- Генерал, - сказала она легко, - не думаешь же ты, что стал известным на небесах благодаря тому, что постоянно был при моей юбке. Ох, мне нужен переводчик, - сокрушенно добавила доктор, кивая на книгу. - Это очень сложно разобрать.
- Я принес тебе одежду.
- Правда?
И она с детским любопытством принялась разглядывать ткани, накидывать на себя. Это было даже обидно. Могла бы хотя бы сделать вид, что опечалена.
- Ты знаешь, как умрет Синдон, да? - спросил он, вспомнив тени на её лице.
Ын Су кивнула и положила одежду на скамейку. Подошла, прислонилась лбом к его плечу, и все глупые обиды куда-то испарились, и даже стыдно стало за такую свою мелочность.
Все она понимает, и все она принимает, потому что сильная и умная. А он дурак дураком, как обычно.
- Мне нельзя вмешиваться во все это, - сказала Ын Су, - я буду только лечить людей, и больше ничего.
Он обнял её, поцеловал в макушку.
Легко сказать - ни во что не вмешиваться. С её-то характером.
Несколько дней перед отъездом мелькнули пестрыми картинками. Свадьба была назначена только через два с половиной месяца - в день праздника осени, и напрасно Чхве Ён махал мечом перед носом монаха Синдона - служитель храма был непреклонен, он ссылался одновременно на волю Будды и придворного астронома Кан Бо. И если Кан Бо еще можно было попытаться переубедить, то против Будды Чхве Ён был бессилен.
Король восстановил Ын Су в должности главного доктора, что приравнивало её к чиновнику 4 ранга, и Королева осталась недовольна, что так низко, а Ын Су, кажется, было все равно. Она была какой-то особенно спокойной и мягкой в эти дни, и только в самую последнюю ночь, когда уже пора было уезжать, она прошептала в губы Чхве Ёну:
- Все будет хорошо, езжай спокойно.
- Су Ли Бан за тобой присмотрят, но ты все равно не особо разгуливай по городу. И по саду - без охраны. И вообще, лучше всего не покидать Дворца.
Она смеялась и тянула его за волосы, и он улыбался в ответ, но все равно было беспокойно.
К западу от реки Ялу его уже ждали его войска, и поход обещал быть нелегким, и нужно было еще раз проговорить с капитанами, и пересмотреть воинов, и объяснить им, что юаньские отряды - те же люди, и умирают легко, а он всю дорогу думал только о том, как бы сделать так, чтобы скорее вернуться.
Но скорее все равно не получилось, лили дожди, обе армии увязали в грязи, река разошлась в берегах, и все это затягивалось и затягивалось, и генералу начинало казаться, что никогда не закончиться этот дождь, и еще, что он опоздает на собственную свадьбу.
Дороги развезло, и настал такой день, когда перестали приходить даже письма. Армия Чхве Ёна окончательно утратила связь со столицей, затерявшись под серым небом. Их походного монаха убили, и провожать умерших приходилось самому генералу, те же, кому еще удавалось остаться в живых, страшно устали, постоянно мерзли и голодали, и уже начинали подумывать, не отступить ли до лучших времен, когда юаньцы, наконец, дрогнули.
Даже после победы нужно было расставить посты, разместить войска, и много чего еще нужно было, так что Чхве Ён смог вырваться только спустя еще неделю. Малым отрядом они выдвинулись к Сон Ин Чхон, и оставшиеся на новой границе воины с тоской смотрели им вслед. Всем хотелось погулять на свадьбе у генерала. Если невеста еще не передумала, конечно.
семь
Они гнали, как сумасшедшие, и когда казалось, что сил не осталось ни у коней, ни у людей, Чхве Ён был готов тащить их всех на себе - и лошадей, и людей, и высушить эту скользкую грязь под копытами, и свернуть полотнище дороги вдвое, и втрое, и заставить солнце не заходить, чтобы темнота не сбивала с пути.
Но ничего подобного он сделать, конечно, не мог.
Пугало то, что из столицы не было ни писем, ни новостей. В деревнях, встречающихся на дорогах, про Небесного Доктора и слыхом не слыхивали. Могла ли Ын Су за полтора месяца ни разу не выйти в город, не сходить на рынок, не создать чудо-мазь, не вылечить очередного умирающего?
Десяток бойцов, сопровождавших своего генерала, перестали не то что шутить между собой, а даже разговаривать, и эта тишина за спиной раздражала Чхве Ёна, но он не мог заставить себя заговорить первым.
С чего он решил, что после того, как Ги Чхоль сгинет, а Ток Хын перестанет травить Ын Су по всякому удобному поводу и без, её жизнь станет проще? Почему он решил, что сможет одновременно защищать и свою женщину, и свою страну?
Это были плохие мысли, мысли, которые очень не понравились бы небесному доктору. Это были мысли слабого человека, который все еще не уверен, что принял лучшее решение. Это были предательские мысли, потому что Ын Су в правильности того, что между ними происходило, не сомневалась. А между тем, она точно так же сходила с ума от беспокойства, не получая от него вестей, гадая, жив он все еще или уже нет. И то, что она побывала на его могиле и точно знала, когда и какой смертью Чхве Ён умрет, не делало её ожидание проще. Только она не сомневалась. Никогда не сомневалась.
Он не хотел даже мысленно жалеть о чем-либо.
Поэтому гнал лошадей и гнал от себя привычное чувство вины, и гнал дурное предчувствие, которое кружило над головой, как кружат птицы над полем брани, жадно выглядывая свою добычу.
Что еще за предчувствия, он же не шаман, в самом деле.
Но когда на самых подступах к Гэ Кёну из кустов вдруг вылетела тонкая фигурка и побежала к нему навстречу так быстро, что лук за спиной не успевал за ней, почти лежал в воздухе, Чхве Ён понял, что опоздал.
Не стали бы Су Ли Бан поджидать его за городом, если бы все обошлось.
Не обошлось.
Он спешился, так резко натянув поводья, что конь едва не встал на дыбы.
- Её нет во дворце, - сказал юноша-стрелок и отскочил в сторону, на случай, если генерал надумает драться.
Драться с мальчишкой было совершенно незачем.
- Где она?
Стоит только отвернуться, и король мигом отдает Ын Су кому попало. Этой стране никогда не везло с королями.
- Небесный доктор в Согкадхаб.
- Где?!
Но он не ждал никакого ответа на этот вопрос, все было понятно и так.
Много лет назад в Согкадхаб переехала овдовевшая Королева-мать, породившая этого мальчишку, который сейчас занимал трон. Чхве Ён смутно помнил эту женщину - в те времена он был еще ребенком, но даже его властный, сильный отец опасался её коварства и злобного характера. Она уже давно не вмешивалась в дела страны, но бдительно следила за происходящим - Чхве Ён лично несколько раз допрашивал засланных ею шпионов. После прихода сына к власти, Королева-мать отказалась возвращаться в столицу, сославшись на слабость здоровья. Жизнь Короля Кон-Мина и его близких тогда не стоила и горстки риса, и её желание оставаться подальше от Дворца было вполне понятным.
Что же, теперь, видимо, она передумала и начала какую-то свою игру. И первой разменной фигурой в этой игре снова стала Ын Су.
- Рассказывай, - приказал Чхве Ён.
- Пришло сообщение из Согкадхаб о том, что Королева-мать очень плохо себя чувствует, и врачи всерьез опасаются за её жизнь. Она просила сына прислать ей Небесного Доктора, как последнюю надежду. Король не мог отказать.
А поехать с Ын Су он тоже не мог?
Сейчас не время было рассуждать о сыновнем долге.
- Есть еще что-то, что ты должен сказать?
- Придворная дама Чхве просила передать, что Синдон поехал вместе с небесным доктором. Он поклялся в храме Будды оберегать её ценой собственной жизни.
Буддийский монах Синдон, сын рабыни. Умнейший человек, умеющий убивать противников голыми руками - когда-то он дал обет не прикасаться к оружию, что не делало его менее смертоносным в бою.
Дышать стало немного легче.
- Чун Сок! Ты оправишься во дворец, доложишь Королю об обстановке с Юань.
- Но генерал...
- Скажи, что я поехал за невестой. Дэ Ман! Поедешь со мной!
- Да.
- Но генерал, вам лучше лично поговорить с Его Высочеством...
Не прибить бы - если лично. Запросто.
Куда только смотрела Королева.
Это были всего лишь эмоции. Отказать в подобной просьбе умирающей матери никто бы не смог, король ты или рыбак.
Согкадхаб был далеко на севере, в горах. Вполне вероятно, что лошадей придется бросить на Дэ Мана и подниматься вверх пешком. Сколько времени займет эта дорога?
Ехал на свадьбу, а приехал в никуда.
Бывает.
Они вышли из серости позднего вечера очень неожиданно - Чхве Ён не услышал их шагов и не ощутил их запаха. Пятеро монахов в одинаковых одеждах, с непокрытыми головами. Их руки тонули в длине рукавов, и вполне возможно, что служители Будды были вооружены до зубов.
А, может быть, подобно Синдону, предпочитали ломать позвонки без всякой стали.
- Кто ты и чего ищешь в нашем храме?
- Я бы хотел поговорить с Её Величеством.
Они переглянулись, вдруг став похожими на любопытных Ву Даль Чхи.
- Ты генерал? - спросил один из них, самый младший.
- Да.
- Мы ждали тебя. Но меч придется отдать. В наш дом нельзя с оружием.
Он не стал им объяснять, что Будда не был так критичен к своим гостям.
Ворота монахи открывали втроем - настолько они были тяжелы.
Каменная пагода Согкадхаб прижималась к храму Пагаджа, почти упавшая на землю ночь ласкала высокие шпили и покатые крыши. Украшенные цветами лотоса стены теснились друг к другу - здесь, на вершине горы, места было не так чтобы разгуляться.
- Её Величество отдыхает. Примет тебя завтра, - сообщил все тот же молодой монашек.
- Могу я увидеть Небесного Доктора?
Монашек насупился.
- Молятся они.
Это было что-то новенькое.
- Могу я тоже помолиться?
- Помолись, - обрадовался монашек, - прям здесь и помолись. Будда услышит тебя отовсюду - он милостив к великим воинам.
Молиться как-то сразу расхотелось.
- Я все равно увижу Небесного Доктора, разрешите вы или нет, - честно предупредил Чхве Ён.
- Она говорила, что у тебя тяжелый характер, - затосковал монашек. - Но ты же не будешь затевать драку в святом месте?
- Обязательно буду.
По крайней мере, Ын Су была в относительном порядке - раз угрожала всем генералом.
Плохо было то, что от хорошей жизни она до подобного не скатывалась.
- Ну что ж, попробуй, - подумав, решил монашек. - Нам они все равно не открывают.
Пока шли по узким коридорам храма, выяснилось, что Ын Су и Синдон забаррикадировались в зале для молебен, отказываются выходить оттуда сами и никого не впускают к себе. Третий день уже там сидят, доедая съестные припасы настоятеля монастыря, которые тот приберег на случай осады и постов.
- Небесный Доктор назвала это забастовкой, - добавил монашек печально.
- Чем это вы её так допекли?
- Женщины! - глубокомысленно изрек юноша и остановился перед очередным поворотом. - Дальше я не пойду, - сказал он, - а то в прошлый раз мне досталось подсвечником по лбу.
Чхве Ён пересек небольшой отрезок коридора в одиночестве. Приблизился к двери, постоял, слушая.
- Король! - послышался голос Синдона. Должно быть, он тоже считал Кон-Мина плохим сыном и другом.
- Туз, - ответила ему Ын Су довольно азартно.
Это было странно. Чхве Ён постучал.
- Занято, - крикнула Ын Су.
- У нас еще пиалы для масла остались, - прогудел Синдон, - кому там не хватило?
Послышался какой-то грохот, и в маленьком окне под самым потолком мелькнуло лицо буддистского монаха.
- О, - только и сказал он, увидев Чхве Ёна. Лицо исчезло, а грохот усилился. Наконец, дверь осторожно приоткрылась, из узкой щели высунулась огромная лапа Синдона, ухватила Чхве Ёна за пояс и втянула внутрь. После чего монах стал снова заваливать вход всякими скамейками. Чхве Ён уже не обращал на него внимания.
Ын Су стояла в проходе, у её ног на полу лежали маленькие листочки бумаги, она похудела, но казалась вполне здоровой.
- Ты пришел, - просто сказала она.
Пока Чхве Ён размышлял, можно ли её обнять, если за спиной пыхтит Синдон, Ын Су уже преодолела разделявшее их расстояние и плотно прижалась к генералу.
- Что здесь случилось? - спросил её Чхве Ён и тихонечко поцеловал в ушко.
- Это старая карга, - завелась Ын Су сразу.
- Королева-мать, - перевел Синдон.
- Она не разрешает мне сделать операцию!
- Операция - это когда живого человека ножиком режут, - пояснил Синдон.
Ын Су раздражено тряхнула головой.
- А если ей желчный пузырь нужно удалять! А они говорят - травами лечи! Иголками опять же!
- Выпороть обещали, - наябедничал Синдон. - Но мы не дались.
- Ооох, бесит, - Ын Су схватилась за волосы, прошлась туда-сюда. - Надо было сказать, что я экзамен в университете по брюшной полости с пятой попытки сдала!
- Она всегда так разговаривает, - вздохнул Синдон. - Слово на нормальном языке, десять на небесном. Я тебе так рад, генерал!
- Прости меня, - сказал Чхве Ён. Она остановилась и посмотрела на него сердито.
- Ну при чем тут ты, когда у этой карги...
- Королевы-матери.
- Камни в желчном пузыре! Поэтому и боли страшные! И разлитие желчи бывает. А она говорит - лечи травами! А я откуда знаю, какими!
- Спасибо, что присмотрел за ней, - сказал Чхве Ён Синдону. Тот добродушно махнул рукой:
- Дальше сами! Я пошел к Будде - высплюсь.
- Куда?!
Ын Су засмеялась.
- Видишь ту большую статую? У него в животе дверка. Там запасы всякие... кладовка! О, ты голодный?
Чхве Ён помотал головой, не сильно понимая, о чем она говорит. Взял её за руки, пытаясь осознать, что она рядом, живая и здоровая.
- Каргу надо в королевский госпиталь везти, - озабоченно продолжала Ын Су, - там Санг Хун!
- У него глаза голубые! - возмутился генерал. - Явно мать согрешила с кем-то из водяных духов.
- В Небесном мире...
Но он не стал слушать, что там в Небесном мире. Обхватил тонкое лицо руками, стал целовать в губы, которые еще что-то пытались сказать. Она провела руками по его спине, вдруг всполошилась:
- Как твоя война? Ты не был ранен?
- Я в порядке.
- Я тоже, - ответила она, улыбаясь. - Перепугался?
- Да.
- Не обижайся на Короля, что ему было делать!
- На Королей не обижаются, им служат.
Ын Су потянула его вниз, где возле стены было расстелено одеяло. Усадила на него, сама уютно пристроилась на груди, повозилась немного.
- Как хорошо, - пробормотала устало. - А то я уже нервничать начала...
Он там с ума сходил, а она еще думала - начинать ли ей нервничать или подождать немного. Чхве Ён улыбнулся, легко прикасаясь губами к её волосам.
- Отдохни, - сказал он, - завтра будет сложный день.
- Легкий, - зевнула Ын Су, - ты же будешь рядом.
название: "Свадьба генерала"
фандом: дорама "Faith"
Рейтинг: R
пейринг: Чхве Ён/Ын Су
жанр: Romance
дисклаймер: все права у правообладателей, у меня только сопле-слюни-сирца-радуги
статус: закончен.
примечание автора: сюжета, как такового нету, один сплошной флафф
раз
Вот стоит человек на распутье между жизнью и смертью. Как ему вести себя?
- Пресеки свою двойственность, и пусть один меч сам стоит спокойно против неба
Из разговоров Кусуноки Масасигэ с его наставником
- Пресеки свою двойственность, и пусть один меч сам стоит спокойно против неба
Из разговоров Кусуноки Масасигэ с его наставником
Он думал об этом весь день - пока отдавал распоряжения и разговаривал с Королем, и готовил ловушку, и когда брал в руки лук, на время изменив непослушному мечу, и когда возвращался назад, приглядывая за столь опасными пленниками - он тоже думал. О том, что будет этой ночью, и пытался представить, на что это будет похоже, но представить не получалось.
Наверное, он начал думать об этом даже раньше, с той самой минуты, когда вдруг понял, что вот она - его женщина, и она добровольно пришла, сама. И стены вокруг, а за ними больше ничего нет, а ненастоящее будущее вдруг мелькнуло, подобно солнечному лучу, прорезавшему вязкость тумана, и осветило их путь, который невозможно пройти.
Если бы это женщина только знала слово “невозможно”.
А может быть, он думал об этом, ощущая её дыхание на замершей руке. О том, что однажды ему будет к кому вернуться.
Вчера был страшный день, и страшной была ночь, и Ын Су спала, и даже во сне ей было страшно. Он долго не решался прикоснуться, а потом слегка погладил по волосам, и она вдруг всхлипнула, как ребенок, как всхлипывал во сне Король Кён Чан, и прошептала “мамочка”.
Наверное, доктор Джан был её первой огромной потерей. Он был сильным и добрым, и Чхве Ён уважал его, но у него таких потерь было гораздо больше. Он терял их за годом год - добрых и сильных воинов, почти друзей, больше чем друзей, людей, доверивших ему свою жизнь. Он почти даже привык, но её жалкое “мамочка” вдруг напомнило, что привыкнуть невозможно.
Чхве Ён почти не помнил свою мать, его мир возглавлял отец, а потом учитель, а потом Короли, которые так и норовили помереть. Он почти ничего не знал о мире Ын Су, том самом из которого он её насильно выдернул, и редко понимал, когда она рассказывала о нем, но точно помнил, что в том мире у неё есть родители, а у родителей ферма за городом, и что они ждут свою дочь, а она по ним очень скучает. И там есть многие вещи, которые она любит - странные заведения под названием “бары”, какое-то “кимчи”, и свои блестящие инструменты и круглые таблетки, и в том мире она может много, а в этом мало. В этом мире она изо всех сил старается остаться в живых.
Тонкая прядь покорно обвивала его запястье, а он все сидел на корточках, в той самой позе, в которой обычно застывал в засадах, и уже занимался рассвет, а он не мог пошевелиться, словно боялся потревожить эту тонкую прядку, так доверчиво льнувшую к его руке.
Никогда он не пытался представить себе, что будет потом, после того, как доктор вернется домой. Запрещал себе крепко-накрепко, но оно заползало под доспехи, едко царапая внутренности. А этой ночью думалось не о том, как без неё, а о том, как с ней.
Это было так... глупо. Как бывает глупо только у по-настоящему живых людей.
Она проснулась с улыбкой на лице. Это так его потрясло, что он даже оглянулся на выходе - не померещилось ли? Как вообще она может улыбаться?
Конечно, он ушел от неё - от сонной и теплой, с чуть розоватой спросонья кожей и блестящими глазами, и весь длинный, хлопотный день представлял себе, что будет, когда он вернется. Чхве Ён пытался догадаться, чем она занимается, придумывал себе, как она ходит по его - по их - комнате, склоняясь над своими мисками и горшочками, считает минуты и шаги, и проклинал всех на свете, за то, что ему пришлось оставить её одну, и вспоминал её слова о том, что кому нужен такой муж, как он, который то и дело убивает других людей.
Муж.
Это были уже совсем дикие мысли. Неудивительно, что меч выскальзывал из его рук раз за разом. Возможно, он не хотел смотреть на жалкие метания своего хозяина. Чхве Ён и сам с удовольствием бы отвернулся.
И он несся в казарму, пугая мрачным выражением своего лица окружающих, и всё пытался вспомнить, какой именно ширины его кровать. Достаточно узкая? Недостаточно узкая? Голову жгло, как будто её охватывал раскаленный обруч. Ын Су ведь с небес, и кто знает, чего она ждет от него. Или не ждет вовсе, что еще хуже.
Целая ночь - на двоих. В полутьме каменной безопасности, в такой близости друг от друга.
Лишь бы больше никто не умер.
Он скажет ей, что скучал. Точно скажет. Ничего сложного в этом нет. Нужно просто открыть рот и произнести несколько простых слов. Он ведь оставил её одну на целый день, и все время спешил обратно, но все равно возвращался уже в темноте, и она имеет право на немного утешения.
Чхве Ён услышал смех Ву Даль Чхи одновременно с её звонким голосом. Доктор с Небес бодро командовала его воинами, а они слушались её, как щенки. Он застыл ненадолго в тени, наблюдая за безумием этой сцены. Ын Су с черпаком в руках, и стоящие в очереди самые опасные мужчины в этой стране, и чашки в их руках игрушечно маленькие, а черпак очень большой. Компот? Что это за слово такое - компот?
Раскаленный обруч с головы сместился вниз, удавкой обхватывая шею. Дышать стало нечем.
Его несгибаемая женщина совершенно не собиралась предаваться унынию в заточении и одиночестве. Она собирала фрукты и варила компот. На её руке кровоточила смертельная язва, накануне она потеряла единственного друга, а сейчас пряталась от убийц в компании пропахших потом вояк, и поучала их, как ни в чем не бывало, и рассказывала о полезных свойствах напитка, и Дэ Ману точно достанется вторая порция, потому что он вырос в горах без мамы и папы, и поэтому обладал некоторым преимуществом - Ын Су как-то все подробно объяснила Чхве Ёну, но он не слишком-то и понял.
Нет, совершенно точно даже на Небесах она такая одна-разъединственная.
Наверное, нужно было отчитать её - за то, что обдирала фруктовые деревья, а не пряталась, как полагается, но она смотрела с таким ожиданием, и все Ву Даль Чхи застыли в точно таком же ожидании, и Чхве Ён вдруг подумал, что возможно впервые в жизни его ребята могут принять другую сторону.
Ын Су была для них больше, чем небесный доктор или женщина их предводителя. Она была для них надеждой - для каждого из них - на то, что однажды на смену крови и поту придет совсем другое, что-то светлое, что-то дарующее жизнь, а не смерть.
Победы и слава рано или поздно становятся не такими уж и нужными.
Он еще только додумывал свою мысль, а все вокруг заулыбались, расслабились, и Чхве Ён понял, что это потому, что улыбается он сам.
И потом, когда он долго-долго лил на себя воду, и все боялся, что где-то осталась хоть капелька чужой крови, и ведь реки остались, он все пытался придумать, как же объяснить этой женщине все то, что переполняло его с макушки и до пяток. И не мог объяснить всё это даже самому себе.
Конечно же, сначала нужно было спросить о главном, о том, что готовилось в её чудо-горшочках, о том, что несло надежду, но Ын Су поступила совершенно нечестно, распустив волосы. И Чхве Ён тут же потерялся в их переливах и заплутался в запахе, и ему показалось, будто он не на твердой земле, а покачивается на лодке, и он уже ничего не слышал и ничего не понимал, а проклятая рука предала его снова, но даже это было сейчас неважно.
Такая смешная, доктор сказала “потяни сильнее”, а если бы он в самом деле потянул, то точно сломал бы ей руку, поэтому просто дышал - их специально учили дыхательной технике, еще там, в Чжо Коль Дэ - как правильно дышать, когда невыносимо. И все силы уходили на остатки самообладания - он же Чхве Ён, он же опора Королей, нелепо было бы сейчас не соответствовать, он даже спихнул её с кровати, и вдруг испугался, что не успеет, но все-таки перехватил за руку, дернул к себе - несильно, несильно, она же невероятно слаба - и закрыл глаза, выжидая, очень стараясь не думать о том, что кончики её волос щекочут ему подбородок.
Могла ли Ын Су встать и уйти от него?
Это же его женщина. Она же сама к нему пришла. И она же спросила однажды “могу я остаться”, как будто у него были ответы!
Ын Су легла рядом, притихшая, послушная. Она умела быть послушной, иногда. Только с ним, потому что давно его выбрала, и даже нож к горлу подносила, потому что выбрала его, а он все равно боялся, как мальчишка. И протянул ей руку и показалось, что время натянулось, как тетива, и наконец-то ощутил её пульс, который бился прямо в его вены на запястьях.
Она так часто мерила всем подряд пульс, что Чхве Ён поневоле стал разбираться в этом.
Он просто лежал и считал. Вот будет и десятый удар, и тогда.
Пять.
Он же так и не сказал ей, что скучал и целый день беспокоился, а сейчас говорить невозможно, и...
Десять.
Он уже целовал её, но тогда было по делу, и вокруг были враги, и все было совершенно не так, как должны быть. Потом, в затхлой темнице, он все пытался восстановить в память вкус её губ, но ничего не получалось.
Чхве Ён приподнялся на локте, разглядывая тонкое лицо. Глаза Ын Су были закрыты, но веки слегка дрожали, и губы тоже, и все было уже понятно наперед, но от этого не было проще. Очень легко, едва касаясь, он поцеловал её в висок, невольно отметив синеву под глазами, и тогда она вздохнула и высвободила свою ладонь из его руки, обняла его за шею, и тогда он склонил голову еще ниже и дотянулся, наконец, до её губ.
Вот так вот оно и бывает.
Он целовал её так медленно, как давно мечтал, смакуя эту мягкость и податливость, и в темноте плотно зашторенных век мир потерялся, остался только вкус и запах, и нежность рук. Она тянула его за волосы и заплеталась в них пальцами, гладила лицо, прижимала к себе, и дышала куда-то прямо в разверстое сердце, и Чхве Ён понял, что больше не выдержит нестерпимой остроты каждого прикосновения. Отпрянул, тяжело дыша, открыл глаза, пытаясь восстановить равновесие и не восстановил, потому что увидел и рассыпавшиеся по подушке волосы, и затуманенный взгляд, и влажные губы - а главное, выражение невосполнимой потери на лице Ын Су.
Он сразу испугался, что расстроил её, потянул к себе, прижал так сильно, что она охнула, и тут же тихонько засмеялась, и он тоже засмеялся - куда-то в её шею, и принялся целовать, спускаясь все ниже, и грубость неуместной ткани сбила его с толку - что это, откуда. Запутались полы одежды, заплетались, не желая развязываться пояса, а руки дрожали так сильно, что с первого раза не получалось распутать. Он даже зашипел от раздражения - ну куда одной женщине столько одежды - а потом все стало лучше, потому что они все же справились, и Чхве Ён замер ненадолго, разглядывая почти обнаженную Ын Су - мурашки на её коже, ключицы, тонкие плечи, небольшую грудь. Она не двигалась, позволяя ему смотреть, и время застыло серебристой паутиной, и не было сил ни на что, все свелось к крупноватым ягодам сосков.
- Позволь мне...
Он сам не знал, о чем просил, а она, видимо, знала, потому что придвинулась ближе, и Чхве Ён лизнул её грудь, он хотел просто прикоснуться губами, но почему-то лизнул, и лопнула паутина, возобновило свой бег время, и даже наверное стало быстрее. Он обхватил ладонями узкую спину Ын Су, еще ближе, еще нестерпимее. Она качнулась назад, увлекая его за собой, и ему стало страшно, такой тяжелый, но эта женщина оплела его руками и ногами, не позволяя отстраниться, и в широко распахнутых глазах отражалось небо, которому неоткуда было взяться в крошечности этой комнаты.
Потом, когда он еще не понял, что все завершилось, когда он открыл глаза - там у дерева и увидел небо, он вспомнил эти минуты и улыбнулся, представив, сколько еще у них впереди. Он лежал на траве и улыбался небу, и часы текли, как минуты, а Ын Су все не возвращалась, и он почти даже не беспокоился, когда наступила ночь, и когда пришло утро.
Спустя три дня приехала Королева и увела его за руку от погасшего на 67 лет портала.
И целых пять лет он не смел поднимать глаза кверху, чтобы не ощутить снова всю горечь постигшей его потери. Но ощущал её, куда бы не смотрел.
И ждал, и терял рассудок, и продолжал верить, сцепив зубы.
И даже не удивился, услышав шаги за спиной. Он узнал эти шаги раньше, чем обернулся. Помедлил секунду, разглядывая облака, и только потом повернул голову.
два
Чхве Ён много раз представлял себе, что именно он сделает, когда Доктор с небес вернется. Она сама его этому научила. Нужно будет протянуть вперед руку для рукопожатия - у них там, в её мире, так принято.
Он представлял себе это много раз, но про все забыл, увидев её лицо. Оно было немножко другим, не таким, как он помнил. Оно стало... спокойнее? Будто какое-то новое знание подсвечивало её кожу изнутри, глаза сияли, губы были розовыми, а вовсе не такими бледными, как раньше.
Ын Су выглядела хорошо, гораздо лучше, чем в последнюю их встречу - сразу видно, что её давно никто не травил и не пытался убить другим способом. Она хорошо ела и хорошо спала, и он был благодарен ей за такую заботу о себе. Однако её шляпа и непривычный наряд вывернули мысли Чхве Ёна совсем в другое русло.
- Все таки, - сказал он, и замолчал, испугавшись грубости своего голоса. Начал заново: - я же просил тебя не бродить по другим мирам!
Нежнее, увы, не получилось.
И тогда эта женщина запрокинула голову назад и засмеялась. Шляпа сбилась, оставив неприкрытыми распущенные волосы, и звонкий смех, казалось, ударялся об небо и возвращался эхом на землю.
Она вернулась. Она действительно вернулась.
Чхве Ён не допонял еще это до конца, но его тело уже само рвануло вперед, его руки сграбастали смеющуюся женщину в свои объятия, а губы легко прикоснулись к беззащитной, открытой шее.
Она действительно вернулась.
Перестала смеяться, обхватила ладонями его лицо, сказала удивленно:
- Что это? Щетина?
И он как-то сразу понял, что больше такого на его щеках расти не должно.
- Ходят слухи, - продолжила Ын Су, её голос срывался, она скорее шептала, чем говорила, произнося слова гораздо медленнее, чем обычно, - что ты гоняешь юаньские войска по округе, словно кроликов. Я горжусь вами, генерал.
И от этого голоса, и от этого слова что-то перемкнуло в голове Чхве Ёна, потемнело в глазах, он даже слегка качнулся, и она тоже слегка качнулась, послушная его движениям.
- Никогда... Никогда больше... Ни на шаг... Чтобы я всегда знал, где именно ты!
- Да, мой генерал.
Он не понял, чего в её голосе было больше - нежности или смеха. Зажмурился, стискивая её в своих объятиях, впитывая запах трав, и женской кожи, и чего-то еще, от чего становилось в груди горячо и холодно одновременно. А она как-то так повернулась, что он почувствовал легкое тепло её дыхания на своих губах, и зажмурился, упал в поцелуй, как в речку.
Вот так было правильно, вот так и должно было быть всегда - трепещущая, полная тепла женщина в его руках, и её сердце, которое билось о его грудь, и приоткрытые мягкие губы, и все сокровища мира за её тихий стон, и горячие слезы счастья - его? её? - и тишина вокруг.
Тишина, которую нарушал только топот быстро бегущего человека.
Чхве Ён застонал сквозь зубы, еще секунду дал себе, а потом очень медленно, очень неохотно, разомкнул поцелуй, слегка отодвинулся, взял Ын Су за руку.
- Ты голодна?
- Что?
Она была так изумлена, что стало понятно: она не слышала этих шагов, хотя Дэ Ман и топал, как слон.
- Сейчас принесут еду, - сказал Чхве Ён, улыбаясь её удивлению. - Как давно ты ела?
Она моргнула, словно просыпающийся ребенок.
- В этом столетии еще не ела, - сказала неуверенно. Потом улыбка снова засияла на её лице: - Понимаешь, я как раз заказала еду, но увидела Ву Даль Чхи, и не успела.
Он не выдержал и, несмотря на то, что Дэ Ман был совсем близко, несколько раз быстро поцеловал её, куда пришлось - в губы, в щеки, нос, веки.
- Генерал! Генерал!
Дэ Ман появился из-за холма, по инерции пробежал еще немного, и остановился, как вкопанный, вскинув руку козырьком ко лбу. Потом ахнул, что-то залопотал и побежал снова, бережно прижимая к груди узелок с едой. Подлетел к ним, положил свою ношу на камень и с размаху поклонился небесному доктору так низко, как и генералу не кланялся, не говоря уж о королях всяких.
Когда он выпрямился, стало видно, что глаза у него на мокром месте.
- Я говорил им, - сказал он таким голосом, словно продолжал старый, всем надоевшим спор, - что вы вернетесь! А они говорили... - и он вполне отчетливо шмыгнул носом.
Ын Су обняла его, такого худенького, такого родного, чем, кажется, повергла беднягу в еще большее смятение, обняла одной рукой, потому что вторую Чхве Ён бдительно и крепко держал при себе.
- Пикник! - провозгласила Ын Су, перестав смущать Дэ Мана. - У нас будет пикник!
- Что? - хором спросили мужчины.
- Еда на природе. У нас на небесах люди берут с собой корзинки и отправляются в парк...
- Дэ Ман сыт, - отрезал генерал, для пущей убедительности пнув своего воина ногой. Тот отскочил, часто закивал, улыбаясь, утирая глаза рукавом. Потом увидел, наконец, лицо командира, вытаращился с внезапным пониманием, и завопил:
- Наша доктор вернулась!
После чего развернулся и побежал обратно.
- Ну вот, - сказал Чхве Ён, - сейчас все Ву Даль Чхи сбегутся, посмотреть на чудесного доктора.
Ын Су быстро посмотрела на него:
- Как много незнакомых лиц.
Но он был слишком счастлив, чтобы обратить внимание на нотку горечи в её голосе. Сел на камень, потянув её за собой, положил перед ними узелок. Задумался. Одной рукой было очень сложно его развязать.
- Я никуда не исчезну, - сказала Ын Су.
Чхве Ён был вовсе не уверен в этом, тогда она взяла его сразу за обе руки, положила их себе на талию, и принялась развязывать узелок.
- Ходят слухи, - сказала она, - что ты сидишь здесь дня четыре, не меньше.
- Как давно ты здесь? - спросил он, прислоняясь лбом к её спине.
- Несколько часов.
- А сколько слухов уже успела узнать!
Она засмеялась, обернулась к нему.
- Ешь, - велела самым докторским тоном, - а то одна щетина осталась.
Он помотал головой, глядя на то, как она ест. С досадой понял, что глазам опять горячо.
Она здесь, она ест, она здорова и скоро будет сыта. И она вся его.
Наверное, что-то изменилось в выражении его глаз, потому что Ын Су бросила жевать, судорожно сглотнула, а потом сама потянулась к нему. Узелок с едой упал на землю, но они не обратили на это внимание.
- Нам нужно, - пробормотал Чхве Ён, - к Королю.
- Да? - удивилась она. - Прямо сейчас?
Он вздохнул терпеливо, поправил её волосы - кажется, на этот раз он сам был причиной того, в каком они беспорядке, пояснил серьезно:
- Мне очень сложно будет жениться на тебе без разрешения Короля.
- Жениться?
Говорить о том, что он еще несколько лет назад приобрел для неё красивое свадебное одеяние и иногда, когда становилось совсем тяжело, доставал его из ящика и разглаживал складки, и прижимал к себе, было невозможно. Поэтому он просто кивнул, завороженный лучиком солнца на её лице.
- Жениться, - повторила она задумчиво. Потом заулыбалась, и он сразу понял - так просто не получится. - В моем мире, - заговорила Ын Су, - когда мужчина делает предложение, он прячет кольцо в торт, и его приносят официанты.
- Что?
- Ты должен встать на одно колено и сказать: “Имджа, я тебя люблю, будь, пожалуйста, моей женой”.
Он не очень понял про торт и про официантов - кто же запихивает украшения в еду, так же без зубов можно остаться, но послушно скользнул на одно колено.
- Имджа...
Она ждала, поощрительно кивая. Ощущая себя дрессированной обезьянкой, Чхве Ён помотал головой, вздохнул, ухватил её за талию, притянул к себе, усадил на колено, и стал медленно развязывать веревочки шляпы. Ын Су притихла, растеряв свою нахальную бойкость. Наконец, победив завязку, он выбросил шляпу назад, сдвинул в сторону ткань её светлого платья и какой-то странной жилетки - и положил руку на бьющуюся жилку на её шее.
Делать было нечего.
- Я накупил тебе много красивых платьев, и украшений, и где бы я ни был, я всегда шел на рынок, и думал, что бы ты выбрала. Я... ложился каждую ночь спать и спрашивал “ты здесь”, и совершенно точно знал, что ты делаешь так же, и что однажды мы перестанем спрашивать пустоту, а будем вместе засыпать и просыпаться. Я... я каждую минуту был с тобой.
- Знаю, - ответила она, глотая слезы.
- А сейчас... сейчас нам надо идти, потому что я насчитал как минимум пять голов Ву Даль Чхи вон за тем холмом, и я все еще их генерал, и...
- Да, - сказала она, не шевелясь. - И нам надо к Королю.
Потом встала и удрученно посмотрела на рассыпавшийся обед.
- Ах, - выдохнула, смеясь, - ты снова оставил меня голодной.
три
Ын Су как-то враз ослабела, ноги её заплетались, рука, которую Чхве Ён крепко сжимал, норовила выскользнуть. До деревни оставалось совсем близко, но все равно шагать нужно, и Чхве Ён подхватил женщину на руки. Она даже не пыталась сопротивляться, уютно и доверчиво прижалась, прошептала едва слышно:
- Это наверное от счастья... ноги подкашиваются.
Он не стал ничего спрашивать, спереди шли Ву Даль Чхи и позади тоже. У новичков вытягивались шеи, горели глаза, они всё пытались получше разглядеть чудесного доктора, про которого слышали столько всякого разного. Чхве Ён хотел прикрикнуть на них, но испугался, что для Ын Су будет слишком громко, поэтому терпел. Новобранцы еще не понимали, когда нужно стереться с лица земли, зато немногочисленные опытные воины гримасы командира поняли правильно, скоординировались, оттерли молодежь назад, и дышать сразу стало легче.
- Где ты остановилась?
- Бросила сумку и посох на постоялом дворе. Это другой постоялый двор.
- Прежний сожгли юаньцы три года назад.
Она больше ничего не спросила, но он и так прекрасно знал о том, о чем она думает. Об этих годах, когда её здесь не было.
Чхве Ён помнил, как вернулся туда - бродил потерянный по комнатам, вспоминая женщину, которая так ловко и бесстрашно зашивала рану на шее Королевы, которая норовила все время улизнуть, и как-то даже улизнула, которая оглядывалась по сторонам с испугом и недоверием, прижимая к себе, как спасительный оберег, смешную сумочку. Женщину, которая сначала пронзила его мечом, а потом лечила, а потом запретила умирать и смешно пыталась командовать раненным капитаном, и что-то говорила про его газы. Женщину, которую он тогда впервые взял на руки, а она так отчаянно сопротивлялась, и вес тела которой вызвал в Чхве Ёне давно забытые чувства. Когда он её впервые увидел, у неё были чем-то ярко накрашены губы, и их движение заворожило Чхве Ёна. Спустя день эти губы были бледны, а в их уголке подсыхала и все время трескалась кровавая корочка, на скуле наливался синяк, но выглядела она еще более решительной, чем прежде.
Его женщина.
Он тогда ничего такого про неё еще не знал, но доспехи привычного равнодушия слегка поддались под натиском любопытства по отношению к этому удивительному существу.
А потом постоялый двор сгорел, и он так горевал, словно потерял старого друга.
- Король стал куда более опытным политиком, чем прежде, - сказал он притихшей Ын Су, - а Королева пока так и не подарила стране наследника.
Она что-то спросила, но получилось почти неслышно, он только ощутил, как шевельнулись её губы, пощекотав ему шею.
- Придворная дама Чхве по-прежнему всем заправляет и даже пыталась меня женить в прошлом году, - ответил он наугад.
- Она любит тебя.
- Она так убивалась после твоего исчезновения, что мне показалось, что это ей нужна невеста, чтобы заменить свою утрату.
Ын Су засмеялась, заерзала, и он испугался, что она попросится на землю, и где он тогда найдет другой повод с обеспокоенным видом занести её в лучшую комнату постоялого двора - генеральскую?
- У нас новый придворный доктор. Слишком слащавый, тебе не понравится.
- Мне обязательно понравится.
Он нахмурился, примерился, аккуратно вместился вместе со своей ношей в проем открытой двери, мгновенно узнал вещи Ын Су - черную сумку, явно небесного происхождения, подцепил её за лямки левой рукой и негромко велел:
- Дэ Ман! Пусть принесут еду в мою комнату!
- Да, генерал, - ответил тот как-то очень близко.
По лестнице Чхве Ён почти взлетел, однако рявкнул, не оборачиваясь:
- Чун Сок! Смени патрули! Почему они у тебя такие жалкие?
Ын Су, свесилась вниз через его плечо и он был почти уверен, что она или подмигивает ободряюще его помощнику, или улыбается, или и то, и другое вместе. В общем, не очень-то и выглядит утомленной дорогой сквозь время.
- У него дряблые мышцы, - добавил Чхве Ён.
- У кого? - удивилась Ын Су, перестав строить рожицы за его спиной.
- У нового придворного доктора...
Если говорить честно, она вполне могла передвигаться самостоятельно, слабость уже прошла, недаром Ын Су так крутилась в его руках, но он предпочитал не придавать этому значения.
Он зашел с ней в комнату, огляделся, заново оценив скудность убранства - а еще час назад было все равно - и сел на кровать.
- Тебе нужно отдохнуть, - сказал он.
- Я не устала, - возразила она, живо оглядываясь по сторонам.
Он не обратил на её слова внимания.
- Переночуем здесь, нет смысла выезжать на ночь глядя...
И умолк, увидев как от быстрого, глубокого вздоха мгновенно пересохли её губы.
- Ты же не пойдешь ночевать куда-нибудь на конюшню? - спросила она подозрительно.
Он так и собирался сделать, потому что одно дело делить одну комнату на двоих с женщиной ради того, чтобы спасти её от смерти, и другое - делить с нею же комнату, когда никакой опасности не предвидится. Конечно, он бы с ума сошел на этой конюшне от тоски, потому что она была совсем рядом, и он бы не мог смотреть на неё и трогать её.
- Нет, не пойду, - ответил Чхве Ён, улыбаясь.
Она смотрела на него во все глаза.
- Я забыла, как ты улыбаешься, - сказала чуть хрипло. - Все время вспоминала тебя израненным, хмурым, обеспокоенным.
Он потянулся, удерживая её на своих коленях, достал листок бумаги с тумбочки у кровати.
- Король нарисовал мне твой портрет, по памяти, но сколько я не смотрел на него, так и не смог найти в нем тебя.
Ын Су некоторое время смотрела на рисунок, потом принялась смеяться.
- Потому что это не я, а Королева! Король, наверное, во всех женщинах видит только её.
Постучали в дверь, и Чхве Ён быстро поднялся, поставил Ын Су на ноги, откинул одеяло с кровати, как-то ловко уложил женщину, накрыл одеяло и сообщил:
- Лежи спокойно!
После чего распахнул дверь.
Жена хозяина постоялого двора лично принесла еду и напитки, за её спиной маячила голова Дэ Мана.
- Доктор неважно себя чувствует, - сказал ему генерал, - я пригляжу за ней.
Дэ Ман понимающе кивал.
четыре
К вечеру начался дождь, уютно барабанил в окна, бил по крышам, и Чхве Ён снова вспомнил тот день, когда ранили Королеву, но как ни старался, так и не восстановил в памяти свои тогдашние мысли и желания. Помнил только обреченную усталость от каждого дня, похожего на предыдущий, и ничем не отличающегося от следующего.
Однажды Ын Су спросила его, как бы он жил, если бы не встретил её. Он тогда ответил, что не представляет уже такой жизни. Наверное, это было правдой. Потому что из памяти проваливались целые годы, похожие на столетия, зато какие-то ничтожные минуты громоздились, подобно камням, способным завалить ущелья.
Сейчас Чхве Ён застыл вне времени и вне всяких чувств, которых было так много, что они грозили разорвать его на куски. Он впал в отстраненно-созерцательное состояние, почти оцепенение, пристально, до рези в глазах, рассматривая Ын Су. Она уже совсем пришла в себя, поела, заплела волосы, порывалась спуститься вниз, чтобы “со всеми познакомиться”, что-то быстро рассказывала и замолкала на полуслове, вдруг порывисто прижимаясь к Чхве Ёну, отталкивалась от него и, смеясь, начинала говорить снова, и там - посреди легкости своего голоса и улыбки - вдруг принималась плакать, и сама этого не замечала, удивлялась, когда он проводил рукой ей по щеке, опускала глаза, замирала.
В коридоре временами возникала какая-то возня, но всякий раз она затихала после того, как раздавались неторопливые, размеренные шаги Чун Сока. Пришла жена хозяина, принесла теплой воды, чтобы небесная гостья могла умыться, и Ын Су сказала:
- Это я буду ухаживать за тобой, - после чего зашла Чхве Ёну за спину, и ему мгновенно стало больно, от того, что он перестал видеть её, а потом он почувствовал, как стягивающая торс кожа доспехов расходится и понял, что его начинает трясти от происходящего.
Как это просто - твоя женщина снимает с тебя доспехи.
И каким недостижимым это казалось еще утром.
Ын Су постояла, прижимая ладони к его спине. Ей тоже нужно было время, чтобы осознать.
Потом она быстро пересекла комнату, присела на карточки возле своего мешка и что-то принялась там искать. Оглянулась через плечо, улыбнулась:
- Не бойся, - и достала свои блестящие инструменты.
Чхве Ён не стал спрашивать, для чего они ей понадобились, ему было все равно, главное, он снова видел Ын Су, и этого было вполне достаточно. Меж тебя она принялась деловито намыливать свои ладони и кивнула на стула:
- Сядь сюда.
Чхве Ён повиновался, все еще не задавая вопросов. Она нахмурилась:
- Где твое традиционное “что”?
- Что?
- Хорошо, - она склонилась над ним, и стала водить мыльными ладошками по его щекам. Блеснул, отражаясь в свете единственной лампы, маленький ножик.
- Это другие инструменты, - пояснила она, - я забрала их...
Мысленно он принялся молиться о том, чтобы она не вздумала надевать свои очки, ему очень нравилось разглядывать её лицо, смотреть на то, как она прищуривается, примериваясь, закусывает сосредоточенно нижнюю губу, потом шепчет, и её дыхание падает ему на скулу:
- Да ради бога, я же пластический хирург! Я умею обращаться со скальпелем...
Чхве Ён ничего такого не хотел, его руки скользнули по её бедрам сами, без всякого его вмешательства.
- Не двигайся, - велела Ын Су.
А он и не двигался - его лицо оставалось совершенно неподвижным, только руки поднялись еще выше, обхватили её талию. Он дождался момента, когда она отвела скальпель от его лица, критично разглядывая выбритый участок на его коже, и только потом притянул её к себе, заставляя снова сесть ему на колени.
- Не уходи, - попросил тихо, - так далеко.
Она была такой серьезной, как будто занималась не бритьем, а зашивала умирающего. Только чуть задержала дыхание, когда он начинал сминать в руках легкую ткань, собирая её складками выше колен Ын Су.
- На всех портретах ты с какой-то жуткой бородой, - прошептала она и слегка придвинулась - еще ближе. - Но, думаю, это фантазия живописцев.
Чхве Ён замер, снова вспомнив о том, что она была на его могиле.
Это было больше, чем он мог себе представить.
Дело было не в том, что где-то есть мир, в котором он уже умер - умер и умер, с кем не бывает - а в тех знаниях, которая несла в себе Ын Су, с которыми она жила, и еще в том, что она не потеряла рассудок, укладывая в своей голове столько всего сразу. Сидела у него на коленях, сбривала своими небесными инструментами его щетину, и кажется, была вполне довольна жизнью.
- Я люблю тебя, - сказала она негромко.
- Что?
- То, что ты испытываешь сейчас. Это называется “я люблю тебя”. Вот эти самые чувства.
Она была совсем близко, выбившиеся из хвостика волосы падали на его лицо, превращаясь в мыльные сосульки, он видел её родинки и морщинки под глазами тоже видел, и каждую трещинку на обветрившихся губах, и свое собственное отражение на радужке её глаз. Протянул, не глядя, руку в сторону, взял со стола полотенце, стер мыло с лица. Прижал к себе Ын Су еще сильнее, так близко, что их губы касались друг друга, и только тогда ответил.
- Нет. Это гораздо больше, чем какие-то слова.
И понял, что умрет гораздо раньше, чем успеет совершить кучу подвигов и стать знаменитым на небесах, если вот сейчас не получит Ын Су всю целиком, так же, как это было однажды ночью в доме Ву Даль Чхи.
Давно, когда Чхве Ён был совсем маленьким, отец отвел его к шаману, и тот сказал, что когда-нибудь он познает небесный огонь, но этот огонь не сожжет его дотла, а сделает великим. Всю свою жизнь Чхве Ён считал, что шаман говорил о силе молний, дарованных ему небом, но сейчас понял, что ошибался.
Великим его сделает не сила молний, и не воинские искусства, а вот эта женщина в его руках.
Он провел ладонями по её плечам, скидывая на пол надоевшую жилетку. Потянул Ын Су вверх, заставив её встать, повернул спиной к себе, медленно, очень медленно, развязал пояс, ткань покорно упала к его ногам, и Чхве Ён обнял женщину сзади, прижимая её обнаженной спиной к своей груди, она откинула голову назад, ему на плечо, и он провел губами по её шее, вспоминая этот вкус, пальцы начало покалывать, и он испугался, как бы от перевозбуждения не начать сыпать молниями.
Ын Су повернулась к нему, подставляя губы для поцелуя, прижималась, мешала снять одежду, вся её ловкость куда-то исчезла, она, казалось, боялась отстраниться хотя бы на немного, и эта её беспомощность еще больше кружила голову. Медленная истома исчезла, уступая место пульсирующему желанию, Чхве Ён уже не просто торопился, а очень торопился, балансируя на самой грани самообладания. Все умения, которыми обладало его натренированное тело, здесь были совершенно бессильны, и нежность захлестывала его с головой, и он только запоздало вспоминал, что надо же еще и дышать иногда.
Они не нашли кровать, кровать была где-то очень далеко, не добраться, и пристроились прямо на полу, его прохлада немного остудила Чхве Ёна, в плечо все время упиралась ножка стола, а он постоянно боялся, что Ын Су будет неудобно, подставлял ладони под её колени, чтобы они не соприкасались с деревянными половицами, она же без устали гладила его грудь и плечи, склоняясь для поцелуя, и снова выпрямляя спину, откидывала голову назад, предоставляя себя его взору.
Погода разошлась вовсю, гремела беспощадным ливнем по крыше, ветер сотрясал здание, и Чхве Ёну казалось, что они с Ын Су находятся в самом центре этого внезапного урагана.
Много позже, когда кровать нашлась, погода присмирела, а Ын Су крепко спала, переплетясь с Чхве Ёном руками и ногами, а её волосы щекотали его шею, он все еще продолжал держать женщину за руку, боясь уснуть хотя бы на долю мгновения. Страшно было не само забытье, а пробуждение, у него было около полутора тысяч таких пробуждений, когда сердце останавливалось от того, что он снова один.
Чхве Ён убеждал себя, что в этот раз все не так, что он еще много-много лет не будет просыпаться в одиночестве, но на всякий случай решил пока погодить со сном, чтобы быть уверенным наверняка.
пять
Сонные Ву Даль Чхи вытягивались в струнку, становились выше и выше, выслушивая его распоряжения. Самым новичкам еще не хватало выдержки, и они откровенно хлопали глазами, глядя на своего невозмутимого генерала, который вместо того, чтобы сидеть в одиночестве под деревом, развел с восходом солнца такую кипучую деятельность.
Ын Су сладко спала, когда он тихонько оделся и вышел из комнаты. Бурная энергия вихрем клубилась в нем, и лежать больше не было никакой возможности. И все то время, пока он разминал поющие мышцы, обливался холодной водой, пугал собственных патрульных, чтобы не зевали на посту, придумывал вместе с женой хозяина завтрак для небесного доктора, рассматривал с Чун Соком отобранные у юаньцев письма, перестраивал привычную для его войск стратегию наступления, убеждал Дэ Мана, давал подзатыльники Дэ Ману и трепал по голове Дэ Мана, все это время Чхве Ён старательно хмурил брови и без дела крутил в руках меч, напоминая о его остроте, но все равно все вокруг бессмысленно улыбались, как будто он пел походные песенки и танцевал Чхоёнму.
Не было ни малейшего смысла тащить всех воинов обратно в столицу, потому что впереди намечалось масштабное наступление, и все остальные части тоже подтягивались сюда, поэтому он методично сыпал указаниями, повторял то, что его помощник знал без него, а в конце концов отправился лично тренировать новобранцев, потому что не придумал, чем еще себя занять, пока его женщина так беззастенчиво спит, и как перестать без конца заглядывать в комнату, чтобы убедиться в этом.
Когда он вернулся, утро уже было в разгаре, и пора было отправляться в дорогу, и Чхве Ён твердо был намерен разбудить Ын Су, но уже на подходе к постоялому двору услышал её голос и зашагал быстрее, одергивая себя, чтобы не побежать, а потом замер в сторонке, наблюдая за происходящим на улице.
Она знакомилась с Ву Даль Чхи. С каждым из них. Подходила, говорила свое имя, после чего принималась трясти их руки вверх-вниз, а со старым знакомыми проделывала эту штуку, которую называла “дай пять”.
Бедняги краснели, смущались, пихали друг друга локтями и переглядывались, а хозяин постоялого двора откровенно ухмылялся в усы и наслаждался этим невиданным зрелищем. Сбежались жители деревни, и становилось понятно, что скоро весть о том, что доктор с небес вернулась, облетит все Корё и несколько стран еще.
Деревенские дети уже с энтузиазмом копировали жесты Ын Су, слышались шлепки ладошек друг о друга, а на головах нескольких женщин желтели венки из цветов.
- Генерал!
Он прошел мимо любопытных местных жителей, смущенных воинов, взъерошенных детей и остановился в шаге от разом притихшей Ын Су. Она подумала и уважительно поклонилась ему, опуская долу смеющиеся глаза. Он поклонился в ответ и сказал:
- Ты поела?
- Да, генерал.
- Тогда нам пора.
Дэ Ман уже вел лошадей, а Ын Су вдруг сорвалась с места и побежала к немолодой женщине, которая вертела в руках широкополую шляпу.
- Тетушка, настой нужно пить натощак, я вам потом еще травяной сбор пришлю!
Покидали деревню еще час, и Чхве Ён уже начинал подумывать о том, что проще перекинуть её через седло и увезти, чем дождаться, пока она со всеми попрощается.
Это было непонятное ему умение Ын Су - куда бы её не заносила судьба, эта женщина сразу принимала такой вид, как будто она здесь родилась, выросла и собирается состариться.
Когда деревня осталась позади, Чхве Ён остановил лошадей, которых вел под уздцы и сказал:
- Я помогу тебе сесть.
Она доверчиво положила руки ему на плечи, оглянулась по сторонам и быстро поцеловала в подбородок.
Если бы не поцеловала - он бы не решился.
- Я сяду позади тебя.
Ын Су, довольно уверенно придерживающая поводья, оглянулась.
- Но ведь лошадь устанет везти нас двоих.
- Устанет - сменим, - улыбнулся он, привязывая поводья оставшейся без дела кобылы к рожку седла.
Ын Су склонилась ниже, пряча лицо за гривой, но Чхве Ён и так знал, что она улыбается.
Вскочил в седло, обнял её за талию, прижимая к своей груди, и только потом понял, какую ошибку он совершил.
Очень трудно сосредоточиться на дороге, когда к тебе так плотно прижимается эта женщина.
- Ты совсем не спал? - спросила она, накрывая его руку своими ладонями.
- Совсем.
- А я впервые выспалась за много месяцев. Без кошмаров.
В Гэ Кён въехали, когда уже сгущались поздние летние сумерки. На разных лошадях, в неброских плащах с накинутыми капюшонами. Не то чтобы Чхве Ён чего-то опасался - в кои-то веки внутри страны царил относительный порядок, скорее не хотел раньше времени встречаться с Су Ли Бан. Пусть проведут еще одну спокойную ночь, не зная о том, что совсем скоро он оставит им на попечение небесного доктора. В целом, они не плохие люди.
Вымуштрованная дворцовая стража пропустила генерала и его спутницу без ненужных расспросов.
Король, как и ожидалось, был в саду. Последние годы они с женой неукоснительно придерживались наставлений небесного доктора совершать после ужина “вечерний моцион для пользы пищеварительного тракта”. Оставив Ын Су в тени деревьев, Чхве Ён зашагал по направлению к венценосной семье.
- Генерал, - удивилась Королева, первой узнавшая его.
Придворная дама Чхве явно насторожилась, узрев своего племянника, которого по всем раскладам в столице никак не должно быть. И сразу заподозрила неладное - на всякий случай.
Чхве Ён молча опустился на одно колено перед Королем, поклонился, выдерживая паузу.
Выдерживать паузу повелитель тоже научился, поэтому просто ждал, когда генерал заговорит.
- Я приехал, чтобы просить вашего разрешения на женитьбу, Ваше Высочество.
- На что? - искренне поразился Король, на миг забыв о том, что он опытный политик и интриган.
Прежде, чем Чхве Ён успел ответить, прежде, чем Королева успела встать с легкого плетенного кресла, прежде, чем Ын Су вышла на свет, придворная дама Чхве, стоящая совсем рядом, наклонилась и отвесила единственному родичу довольно ощутимую затрещину. После чего выпрямилась и продолжила изображать из себя статую.
- Негодник, нельзя жениться, потеряв надежду, - прошипела она, даже не шевельнув губами.
Её лицо было так сурово, что сложно было поверить, что не так давно она подбирала ему невесту, убеждая в том, что жизнь скоротечна, а одиночество - плохой спутник. Правильно он тогда сделал, что не поверил в серьезность её намерений. Попробовал бы он в самом деле жениться - мало бы не показалось.
- Это очень неожиданно, - пробормотал Король.
Зато Королева уже была на ногах, она оглядывалась по сторонам, на её лице расцветала улыбка, и Чхве Ён залюбовался ею. Юаньская принцесса, отдавшая свое сердце Корё, раньше остальных всё поняла.
- Где она? - воскликнула Её Высочество. - Как это может быть?
Глядя на неё, он вспомнил тот день, когда она пришла за ним к закрывшимся Небесным Вратам, и взяла его за руку, чтобы увести оттуда - опустошенного, оглушенного, неверящего. Вспомнил, как уткнулся без сил в её колени, а она гладила его по волосам и утешала, как ребенка, говорила о том, что он должен продолжал надеяться, ради Ын Су, которая обязательно найдет дорогу назад. Королева говорила, что она никогда бы не покинула его по собственной воле, а значит, однажды вернется. И ему становилось легче от того, что все эти годы небесного доктора они ждали вместе.
Чхве Ён встал на ноги, оглянулся, Ын Су уже спешила к ним, от стремительности её движений капюшон слетел, волосы развевались, после длительной скачки они были взлохмачены, глаза сияли.
Она подошла близко, остановилась, быстро дыша, попыталась поклониться, но Королева снова всех удивила. Она просто обняла Ын Су, смеясь и плача одновременно.
Чхве Ён мог поклясться, что видел, как блеснула крупная капля в глазах придворной дамы Чхве и тут же испарилась, испугавшись собственной дерзости. Тетушка поджала губы и осталась недвижимой.
Зато Король вскинул кверху кулак.
- Говоря небесным языком, - проговорил он тихо, - йес!
- Через несколько дней, - сказал Чхве Ён, очень тщательно контролируя выражение своего лица, - мне нужно будет вернуться к реке Ялу. Во время моего отсутствия мне бы хотелось, чтобы придворная дама Чхве начала подготовку к свадьбе...
- У меня все готово, - сказала Королева быстро, наконец, оторвавшись от Ын Су. - Я уже давно все придумала.
И тогда придворная дама Чхве позволила себе одобрительно склонить голову.
шесть
- Ты уезжаешь?
Ын Су стремительно обернулась, и Чхве Ён подумал, что тетушку сейчас точно хватит удар от того, что доктор повернулась спиной к Королю.
- Потом, - ответил он одними губами.
Умница, она больше не задала ни единого вопроса, была улыбчива и весела, отвечала на расспросы королевской семьи и приветливо знакомилась с буддийским монахом, которого Король привечал в последнее время.
Синдон был юрким неприметным человечком, его мать была рабыней, а отец - знатным чиновником, из-за своего происхождения он не имел права быть монахом, и Чхве Ён нашел его далеко в горах, где он много лет провел отшельником. Су Ли Бан навели, сказали - умнейший человек, и не обманули.
Благодаря милости Короля Синдон не только получил официальный статус ученого и монаха, но и пользовался уважением как чиновников, так и военных, и Чхве Ёну импонировали его взгляды.
Ын Су, кажется, заинтересовала беседа с Синдоном, который почему-то толковал о преимуществах конфуцианства, и только едва намеченная тень в уголках её губ подсказывала генералу, что она расстроена этой встречей.
Когда их, наконец, отпустили, Ын Су потащила Чхве Ёна в госпиталь, и Док уронила ступку, в которой толкла остро пахнущие растения, и о чем-то долго говорила, но доктор Чжан умер, и понять смысл быстрого мельтешения этих рук было невозможно. Однако, невероятная женщина с небес что-то, по видимому, поняла, потому что перехватила эти руки, крепко их пожала, и сказала с чувством:
- Я тоже очень рада, Док! - после чего снова полезла обниматься.
Наверное, в этом дворце в жизни так часто не обнимались, как сегодня.
Пришел новый доктор - Санг Хун - в невероятных лазоревых одеждах, благоухающий магнолиями, c набеленным, как у женщины, лицом. Чхве Ён даже опасался, что Ын Су и к нему броситься в объятия, но она только долго трясла ему руку, а он в ответ подарил ей ценнейшую вещь - трехтомное сочинение “Способы быстрой помощи местными лекарствами”, за которые многие доктора, не моргнув глазом, переубивали бы с десяток-другой людей.
У Ын Су так загорелись глаза, и она так крепко прижимала к себе тяжелые тома, что могла, кажется и не заметить его, Чхве Ёна, отъезда.
Пользуясь занятостью Ын Су - а она всё что-то расспрашивала у Санг Хуна, теребила полы безрукавки Док, заглядывала в мисочки и нюхала висящие под потолками пучки трав - Чхве Ён покинул её ненадолго, для того, чтобы найти Синдона и поговорить, наконец о свадьбе - нужно было, чтобы монах не только выбрал благоприятный день, но и сам провел церемонию.
На обратной дороге его перехватила Придворная дама Чхве.
- На тебя смотреть больно, - сказала она, взяв его за руку. Это было странно, тетушка, как правило, прикасалась к племяннику, только чтобы наградить его подзатыльником. - Кажется, глаза заслезятся от света.
Нужно было что-то делать со своим лицом, он и так, кажется, уже хмурился без остановки, но это нисколько не помогало.
Он заглянул в Дом Ву Даль Чи, помылся и переоделся, собрал тюк с нарядами для Ын Су и пошел снова в госпиталь.
Если надо будет, он отцепит её от Санг Хуна силой.
Но она уже сама отцепилась, сидела за столом в своей комнате, увлеченно читая “Способы быстрой помощи”, что-то помечала на чистых листах бумаги своими непонятными иероглифами. Влажные волосы блестели, губы шевелились, брови сосредоточенно хмурились.
- По поводу моего отъезда...
Это было гораздо тяжелее, чем он предполагал. Не успели они встретиться, как снова были вынуждены расставаться. Он сможет ей все объяснить, и она поймет. Только нужные слова, как назло, с топотом убежали прочь.
Ын Су подняла глаза от книги и улыбнулась.
- Генерал, - сказала она легко, - не думаешь же ты, что стал известным на небесах благодаря тому, что постоянно был при моей юбке. Ох, мне нужен переводчик, - сокрушенно добавила доктор, кивая на книгу. - Это очень сложно разобрать.
- Я принес тебе одежду.
- Правда?
И она с детским любопытством принялась разглядывать ткани, накидывать на себя. Это было даже обидно. Могла бы хотя бы сделать вид, что опечалена.
- Ты знаешь, как умрет Синдон, да? - спросил он, вспомнив тени на её лице.
Ын Су кивнула и положила одежду на скамейку. Подошла, прислонилась лбом к его плечу, и все глупые обиды куда-то испарились, и даже стыдно стало за такую свою мелочность.
Все она понимает, и все она принимает, потому что сильная и умная. А он дурак дураком, как обычно.
- Мне нельзя вмешиваться во все это, - сказала Ын Су, - я буду только лечить людей, и больше ничего.
Он обнял её, поцеловал в макушку.
Легко сказать - ни во что не вмешиваться. С её-то характером.
Несколько дней перед отъездом мелькнули пестрыми картинками. Свадьба была назначена только через два с половиной месяца - в день праздника осени, и напрасно Чхве Ён махал мечом перед носом монаха Синдона - служитель храма был непреклонен, он ссылался одновременно на волю Будды и придворного астронома Кан Бо. И если Кан Бо еще можно было попытаться переубедить, то против Будды Чхве Ён был бессилен.
Король восстановил Ын Су в должности главного доктора, что приравнивало её к чиновнику 4 ранга, и Королева осталась недовольна, что так низко, а Ын Су, кажется, было все равно. Она была какой-то особенно спокойной и мягкой в эти дни, и только в самую последнюю ночь, когда уже пора было уезжать, она прошептала в губы Чхве Ёну:
- Все будет хорошо, езжай спокойно.
- Су Ли Бан за тобой присмотрят, но ты все равно не особо разгуливай по городу. И по саду - без охраны. И вообще, лучше всего не покидать Дворца.
Она смеялась и тянула его за волосы, и он улыбался в ответ, но все равно было беспокойно.
К западу от реки Ялу его уже ждали его войска, и поход обещал быть нелегким, и нужно было еще раз проговорить с капитанами, и пересмотреть воинов, и объяснить им, что юаньские отряды - те же люди, и умирают легко, а он всю дорогу думал только о том, как бы сделать так, чтобы скорее вернуться.
Но скорее все равно не получилось, лили дожди, обе армии увязали в грязи, река разошлась в берегах, и все это затягивалось и затягивалось, и генералу начинало казаться, что никогда не закончиться этот дождь, и еще, что он опоздает на собственную свадьбу.
Дороги развезло, и настал такой день, когда перестали приходить даже письма. Армия Чхве Ёна окончательно утратила связь со столицей, затерявшись под серым небом. Их походного монаха убили, и провожать умерших приходилось самому генералу, те же, кому еще удавалось остаться в живых, страшно устали, постоянно мерзли и голодали, и уже начинали подумывать, не отступить ли до лучших времен, когда юаньцы, наконец, дрогнули.
Даже после победы нужно было расставить посты, разместить войска, и много чего еще нужно было, так что Чхве Ён смог вырваться только спустя еще неделю. Малым отрядом они выдвинулись к Сон Ин Чхон, и оставшиеся на новой границе воины с тоской смотрели им вслед. Всем хотелось погулять на свадьбе у генерала. Если невеста еще не передумала, конечно.
семь
Они гнали, как сумасшедшие, и когда казалось, что сил не осталось ни у коней, ни у людей, Чхве Ён был готов тащить их всех на себе - и лошадей, и людей, и высушить эту скользкую грязь под копытами, и свернуть полотнище дороги вдвое, и втрое, и заставить солнце не заходить, чтобы темнота не сбивала с пути.
Но ничего подобного он сделать, конечно, не мог.
Пугало то, что из столицы не было ни писем, ни новостей. В деревнях, встречающихся на дорогах, про Небесного Доктора и слыхом не слыхивали. Могла ли Ын Су за полтора месяца ни разу не выйти в город, не сходить на рынок, не создать чудо-мазь, не вылечить очередного умирающего?
Десяток бойцов, сопровождавших своего генерала, перестали не то что шутить между собой, а даже разговаривать, и эта тишина за спиной раздражала Чхве Ёна, но он не мог заставить себя заговорить первым.
С чего он решил, что после того, как Ги Чхоль сгинет, а Ток Хын перестанет травить Ын Су по всякому удобному поводу и без, её жизнь станет проще? Почему он решил, что сможет одновременно защищать и свою женщину, и свою страну?
Это были плохие мысли, мысли, которые очень не понравились бы небесному доктору. Это были мысли слабого человека, который все еще не уверен, что принял лучшее решение. Это были предательские мысли, потому что Ын Су в правильности того, что между ними происходило, не сомневалась. А между тем, она точно так же сходила с ума от беспокойства, не получая от него вестей, гадая, жив он все еще или уже нет. И то, что она побывала на его могиле и точно знала, когда и какой смертью Чхве Ён умрет, не делало её ожидание проще. Только она не сомневалась. Никогда не сомневалась.
Он не хотел даже мысленно жалеть о чем-либо.
Поэтому гнал лошадей и гнал от себя привычное чувство вины, и гнал дурное предчувствие, которое кружило над головой, как кружат птицы над полем брани, жадно выглядывая свою добычу.
Что еще за предчувствия, он же не шаман, в самом деле.
Но когда на самых подступах к Гэ Кёну из кустов вдруг вылетела тонкая фигурка и побежала к нему навстречу так быстро, что лук за спиной не успевал за ней, почти лежал в воздухе, Чхве Ён понял, что опоздал.
Не стали бы Су Ли Бан поджидать его за городом, если бы все обошлось.
Не обошлось.
Он спешился, так резко натянув поводья, что конь едва не встал на дыбы.
- Её нет во дворце, - сказал юноша-стрелок и отскочил в сторону, на случай, если генерал надумает драться.
Драться с мальчишкой было совершенно незачем.
- Где она?
Стоит только отвернуться, и король мигом отдает Ын Су кому попало. Этой стране никогда не везло с королями.
- Небесный доктор в Согкадхаб.
- Где?!
Но он не ждал никакого ответа на этот вопрос, все было понятно и так.
Много лет назад в Согкадхаб переехала овдовевшая Королева-мать, породившая этого мальчишку, который сейчас занимал трон. Чхве Ён смутно помнил эту женщину - в те времена он был еще ребенком, но даже его властный, сильный отец опасался её коварства и злобного характера. Она уже давно не вмешивалась в дела страны, но бдительно следила за происходящим - Чхве Ён лично несколько раз допрашивал засланных ею шпионов. После прихода сына к власти, Королева-мать отказалась возвращаться в столицу, сославшись на слабость здоровья. Жизнь Короля Кон-Мина и его близких тогда не стоила и горстки риса, и её желание оставаться подальше от Дворца было вполне понятным.
Что же, теперь, видимо, она передумала и начала какую-то свою игру. И первой разменной фигурой в этой игре снова стала Ын Су.
- Рассказывай, - приказал Чхве Ён.
- Пришло сообщение из Согкадхаб о том, что Королева-мать очень плохо себя чувствует, и врачи всерьез опасаются за её жизнь. Она просила сына прислать ей Небесного Доктора, как последнюю надежду. Король не мог отказать.
А поехать с Ын Су он тоже не мог?
Сейчас не время было рассуждать о сыновнем долге.
- Есть еще что-то, что ты должен сказать?
- Придворная дама Чхве просила передать, что Синдон поехал вместе с небесным доктором. Он поклялся в храме Будды оберегать её ценой собственной жизни.
Буддийский монах Синдон, сын рабыни. Умнейший человек, умеющий убивать противников голыми руками - когда-то он дал обет не прикасаться к оружию, что не делало его менее смертоносным в бою.
Дышать стало немного легче.
- Чун Сок! Ты оправишься во дворец, доложишь Королю об обстановке с Юань.
- Но генерал...
- Скажи, что я поехал за невестой. Дэ Ман! Поедешь со мной!
- Да.
- Но генерал, вам лучше лично поговорить с Его Высочеством...
Не прибить бы - если лично. Запросто.
Куда только смотрела Королева.
Это были всего лишь эмоции. Отказать в подобной просьбе умирающей матери никто бы не смог, король ты или рыбак.
Согкадхаб был далеко на севере, в горах. Вполне вероятно, что лошадей придется бросить на Дэ Мана и подниматься вверх пешком. Сколько времени займет эта дорога?
Ехал на свадьбу, а приехал в никуда.
Бывает.
Они вышли из серости позднего вечера очень неожиданно - Чхве Ён не услышал их шагов и не ощутил их запаха. Пятеро монахов в одинаковых одеждах, с непокрытыми головами. Их руки тонули в длине рукавов, и вполне возможно, что служители Будды были вооружены до зубов.
А, может быть, подобно Синдону, предпочитали ломать позвонки без всякой стали.
- Кто ты и чего ищешь в нашем храме?
- Я бы хотел поговорить с Её Величеством.
Они переглянулись, вдруг став похожими на любопытных Ву Даль Чхи.
- Ты генерал? - спросил один из них, самый младший.
- Да.
- Мы ждали тебя. Но меч придется отдать. В наш дом нельзя с оружием.
Он не стал им объяснять, что Будда не был так критичен к своим гостям.
Ворота монахи открывали втроем - настолько они были тяжелы.
Каменная пагода Согкадхаб прижималась к храму Пагаджа, почти упавшая на землю ночь ласкала высокие шпили и покатые крыши. Украшенные цветами лотоса стены теснились друг к другу - здесь, на вершине горы, места было не так чтобы разгуляться.
- Её Величество отдыхает. Примет тебя завтра, - сообщил все тот же молодой монашек.
- Могу я увидеть Небесного Доктора?
Монашек насупился.
- Молятся они.
Это было что-то новенькое.
- Могу я тоже помолиться?
- Помолись, - обрадовался монашек, - прям здесь и помолись. Будда услышит тебя отовсюду - он милостив к великим воинам.
Молиться как-то сразу расхотелось.
- Я все равно увижу Небесного Доктора, разрешите вы или нет, - честно предупредил Чхве Ён.
- Она говорила, что у тебя тяжелый характер, - затосковал монашек. - Но ты же не будешь затевать драку в святом месте?
- Обязательно буду.
По крайней мере, Ын Су была в относительном порядке - раз угрожала всем генералом.
Плохо было то, что от хорошей жизни она до подобного не скатывалась.
- Ну что ж, попробуй, - подумав, решил монашек. - Нам они все равно не открывают.
Пока шли по узким коридорам храма, выяснилось, что Ын Су и Синдон забаррикадировались в зале для молебен, отказываются выходить оттуда сами и никого не впускают к себе. Третий день уже там сидят, доедая съестные припасы настоятеля монастыря, которые тот приберег на случай осады и постов.
- Небесный Доктор назвала это забастовкой, - добавил монашек печально.
- Чем это вы её так допекли?
- Женщины! - глубокомысленно изрек юноша и остановился перед очередным поворотом. - Дальше я не пойду, - сказал он, - а то в прошлый раз мне досталось подсвечником по лбу.
Чхве Ён пересек небольшой отрезок коридора в одиночестве. Приблизился к двери, постоял, слушая.
- Король! - послышался голос Синдона. Должно быть, он тоже считал Кон-Мина плохим сыном и другом.
- Туз, - ответила ему Ын Су довольно азартно.
Это было странно. Чхве Ён постучал.
- Занято, - крикнула Ын Су.
- У нас еще пиалы для масла остались, - прогудел Синдон, - кому там не хватило?
Послышался какой-то грохот, и в маленьком окне под самым потолком мелькнуло лицо буддистского монаха.
- О, - только и сказал он, увидев Чхве Ёна. Лицо исчезло, а грохот усилился. Наконец, дверь осторожно приоткрылась, из узкой щели высунулась огромная лапа Синдона, ухватила Чхве Ёна за пояс и втянула внутрь. После чего монах стал снова заваливать вход всякими скамейками. Чхве Ён уже не обращал на него внимания.
Ын Су стояла в проходе, у её ног на полу лежали маленькие листочки бумаги, она похудела, но казалась вполне здоровой.
- Ты пришел, - просто сказала она.
Пока Чхве Ён размышлял, можно ли её обнять, если за спиной пыхтит Синдон, Ын Су уже преодолела разделявшее их расстояние и плотно прижалась к генералу.
- Что здесь случилось? - спросил её Чхве Ён и тихонечко поцеловал в ушко.
- Это старая карга, - завелась Ын Су сразу.
- Королева-мать, - перевел Синдон.
- Она не разрешает мне сделать операцию!
- Операция - это когда живого человека ножиком режут, - пояснил Синдон.
Ын Су раздражено тряхнула головой.
- А если ей желчный пузырь нужно удалять! А они говорят - травами лечи! Иголками опять же!
- Выпороть обещали, - наябедничал Синдон. - Но мы не дались.
- Ооох, бесит, - Ын Су схватилась за волосы, прошлась туда-сюда. - Надо было сказать, что я экзамен в университете по брюшной полости с пятой попытки сдала!
- Она всегда так разговаривает, - вздохнул Синдон. - Слово на нормальном языке, десять на небесном. Я тебе так рад, генерал!
- Прости меня, - сказал Чхве Ён. Она остановилась и посмотрела на него сердито.
- Ну при чем тут ты, когда у этой карги...
- Королевы-матери.
- Камни в желчном пузыре! Поэтому и боли страшные! И разлитие желчи бывает. А она говорит - лечи травами! А я откуда знаю, какими!
- Спасибо, что присмотрел за ней, - сказал Чхве Ён Синдону. Тот добродушно махнул рукой:
- Дальше сами! Я пошел к Будде - высплюсь.
- Куда?!
Ын Су засмеялась.
- Видишь ту большую статую? У него в животе дверка. Там запасы всякие... кладовка! О, ты голодный?
Чхве Ён помотал головой, не сильно понимая, о чем она говорит. Взял её за руки, пытаясь осознать, что она рядом, живая и здоровая.
- Каргу надо в королевский госпиталь везти, - озабоченно продолжала Ын Су, - там Санг Хун!
- У него глаза голубые! - возмутился генерал. - Явно мать согрешила с кем-то из водяных духов.
- В Небесном мире...
Но он не стал слушать, что там в Небесном мире. Обхватил тонкое лицо руками, стал целовать в губы, которые еще что-то пытались сказать. Она провела руками по его спине, вдруг всполошилась:
- Как твоя война? Ты не был ранен?
- Я в порядке.
- Я тоже, - ответила она, улыбаясь. - Перепугался?
- Да.
- Не обижайся на Короля, что ему было делать!
- На Королей не обижаются, им служат.
Ын Су потянула его вниз, где возле стены было расстелено одеяло. Усадила на него, сама уютно пристроилась на груди, повозилась немного.
- Как хорошо, - пробормотала устало. - А то я уже нервничать начала...
Он там с ума сходил, а она еще думала - начинать ли ей нервничать или подождать немного. Чхве Ён улыбнулся, легко прикасаясь губами к её волосам.
- Отдохни, - сказал он, - завтра будет сложный день.
- Легкий, - зевнула Ын Су, - ты же будешь рядом.
-
-
27.04.2014 в 14:20-
-
27.04.2014 в 14:30-
-
27.04.2014 в 14:40-
-
29.04.2014 в 17:08